После месяца пути «Минск» вошёл в порт Сиэтла. Позднее разведчик вспоминал: «Первый американский город поразил нас богатством и изобилием. Ничто не напоминало здесь о войне. Контраст с суровой обстановкой городов нашей страны был поразительным. Он оставлял в наших душах горький осадок». Из Сиэтла на поезде отправились в Сан-Франциско, куда прибыли на следующий день. Генеральное консульство СССР находилось в конце улицы, которая обрывалась крутым склоном к заливу. С этого места открывался великолепный вид на пролив, который соединял заливы Сан-Франциско и Сан-Пабло, на впечатляющий мост Голден Гейт. В шифрованной переписке с Центром Сан-Франциско обозначался «Вавилоном», а резидентом был вице-консул Григорий Хейфец (псевдоним «Харон»). Он взял Тарасова под опёку, радуясь возможности поговорить со свежими людьми из Москвы. Хейфец выглядел измученным, жаловался на «недосып», на увеличение числа «дезертиров» с торговых судов. Разыскать удавалось не всех. Хейфец упомянул о том, что вскоре возвращается в Москву, и это объяснило Тарасову причину его настойчивых расспросов об обстановке «в нашей конторе».
Хейфец рассказал о наглых агентах ФБР, вынюхивающих, провоцирующих, создающих «подставы» для вербовки. Несколько раз сотрудники консульства обнаруживали микрофоны в самых неожиданных местах. Конечно, этим занимались не нацистские агенты, а ФБР. Хейфец пояснил, что проверка помещений проводится регулярно, но уверенности в том, что здание свободно от микрофонов, нет: «Эдгар Гувер ненавидит коммунизм и Сталина больше, чем нацизм и Гитлера, поэтому тут следят за всеми, кто с нами контактирует, составляют списки с подробными данными, адресами и номерами телефонов. Они уверены, что всё это в будущем пригодится».
На третий день пребывания Тарасова в Сан-Франциско в консульство позвонил из Вашингтона посол Максим Максимович Литвинов. Время звонка его помощник согласовал заранее, и Тарасов дожидался вызова дежурного по консульству в кабинете Хейфеца. Беседа состоялась, и Литвинов, осторожно подбирая слова (ФБР не дремлет!), дал Тарасову «несколько практических советов по организационным и финансовым вопросам», а также сообщил о назначении Константина Уманского послом в Мексику. «Для меня его советы были весьма полезными, – вспоминал Василевский-Тарасов. – Впервые в своей практике я оказывался в стране на положении временного поверенного в делах и первого советского дипломата, прибывающего в Мексику после тринадцатилетнего перерыва в отношениях между нашими странами».
Из Сан-Франциско Тарасов с семейством перебрались в Лос-Анджелес, где при содействии вице-консула Михаила Мукасея