Наутро мы втроем стали думать, что делать. Я позвонил в пару мест, другие – тоже. Созвонившись с Кристиной, мы окончательно решили, что нужно усыплять –, так говорят все, как не печально, это единственное гуманное решение, раз уж мы во все это ввязались.
Звонок от Кристины через некоторое время.
– Он не отдает чайку. Говорит, что будем делать операцию. А потом он отвезет её к этой бабке.
– Серьезно? Хм…
Я задумался, я знал своего друга. Хорошо знал.
– Что ты молчишь? – негодовала Кристина.
– Ну, если он говорит, что не отдаст, то ты его не переубедишь, хоть ментовку вызывай.
Я, конечно, вчера насторожился от слов друга, но не думал, что это настолько серьезно.
– Что?! И это твой друг? Он же невменяемый. Он говорит, что не нам решать! Что нельзя её убивать – это грех, что я бы сама не хотела бы умирать, и еще пару месяцев жизни – это подарок – вещал надрывный голос Кристины из телефона.
– Так и сказал?
– Да!
– Ты говорила, что все советуют усыплять, что без крыла птице в городе не жизнь.
– Да! Он говорит, что никто не знает, что может, она приноровится.
– Что? Приноровится?! – удивился я.
– Да! Приноровится жить без крыла. Он повторяет, что он бы выбрал еще два месяца жизни, чем усыпление.
– Интересная история. Он бы выбрал… Ну, к сожалению, зная его, ты его не переубедишь. Считай, он захватил птицу – сам удивляясь своим словам произнес я.
– Что?! Захватил птицу?! Что за бред?
– Вот так.
– Так, а что, ты не можешь ему что-то сказать, что-то сделать?
– Нет. Я говорю, хоть ментовку вызывай. Я его знаю. Он упрямый.
Мне стало грустно. Не за птицу, честно, хоть я и люблю животных, но понимаю, что это жизнь. Жизнь – дерьмо. Чайке не повезло и так, и так. Принимают решения недалекие, у них нет оснований сомневаться.
Из-за таких средневековых умов все мы в такой жопе – промелькнула словно юношеская, и от этого еще более горькая мысль. Жаль, что мы уже как бы не при чем, и дискуссий быть не может. Наши аргументы и голоса будут биться о стенку непоколебимой тупости и глухоты. Я вспомнил, как мы с другом ходили в церковь. Он долго стоял у иконы, пахло божественным ладаном, все во мне трепетало от таинственной красоты, дымчатой от тысяч, вселяющих надежду и умиротворение свечей. Приноровится, блядь. Птица. Без крыла. Приноровись жить без башки, уверен, у тебя получится.
– Ничего не сделаешь, извини. Поехали в Сестрорецк? Сегодня погода хорошая – после неловкой паузы сказал я Кристине.
– Какой в жопу Сестрорецк? Что мы будем делать с чайкой? – ответила она. Ее голос периодически срывался в крик.