Кемп-Лоур представил ему всех своих помощников, и "Роб Финн, которого вы, наверное, знаете?" — добавил он.
Боллертон холодно кивнул в мою сторону, стараясь не встретиться со мной глазами. Очевидно, ему было неприятно, что я видел, как его рвало возле тела Арта, и, по-видимому, он знал, что я не скрыл этого от других жокеев.
— Думаю, пора идти в студию, — сказал Кемп-Лоур, вопросительно глядя на Гордона. Тот кивнул.
Проходя мимо стола, я заметил, что на блюдах с бутербродами ничего не осталось, кроме крошек и мятых листьев салата.
В маленькой студии стояло небольшое, покрытое ковром возвышение и на нем три низких кресла и чайный столик.
Кемп-Лоур подвел Боллертона и меня к возвышению.
— Нам надо выглядеть как можно естественнее, — ласково объяснял он. — Будто мы только что вместе пообедали и теперь беседуем за кофе, бренди и сигарами.
Он попросил Боллертона сесть в левое кресло, меня — в правое, и сам занял место посередине. Впереди, чуть сбоку, стоял монитор с темным экраном, и полукругом выстроилась батарея камер с направленными в нашу сторону пугающими черными объективами.
Гордон и его помощники проверили свет, несколько минут падавший на нас с ослепляющей интенсивностью, затем звук. Когда Гордон удостоверился, что все в порядке, он обратился к нам:
— Вам всем нужен грим. Морис, вы, как всегда, справитесь сами? Мистер Боллертон и мистер Финн, я покажу вам, где гримерная, прошу за мной.
Он повел нас в маленькую комнату в другом конце студии, где нас встретили ослепительными улыбками две девушки в ярко-розовых комбинезонах.
— Это не займет много времени, — заверили они, втирая темный крем. — Чуть затенить под глазами… вот так. Теперь припудрить… — Они окунули ватные тампоны в пудру, осторожно стряхнули лишнюю. — Вот и все.
Я посмотрел в зеркало. Грим смягчил и сгладил линии лица и неровности кожи. Меня это совсем не заботило.
— Грим нужен для того, чтобы выглядеть естественнее и здоровее, — убеждали нас девушки.
Боллертон нахмурился и пожаловался, что одна из них припудрила ему залысины. Девушка деликатно настаивала:
— Иначе они бы чересчур блестели, понимаете? — И она слегка похлопала его по голове ватным тампоном.
Он поймал мой насмешливый взгляд и от ярости побагровел под гримом цвета загара. Нет сомнения, он не разделяет сочувственные шутки в свой адрес, о чем мне следовало бы знать. Я вздохнул. Два раза я видел его, и оба раза он представал передо мной в невыгодном свете, и, хотя мне вовсе не хотелось вызывать его раздражение, казалось, будто я специализируюсь в этом.