— Нет, сэр.
— Очень хорошо. Вы помните большого гнедого, который плохо прошел в среду на прошлой неделе?
— Да, сэр. — Эдди мрачно посмотрел на меня.
— Давал ли кто-нибудь гнедому сахар перед скачкой? — Заинтересованность в голосе Джеймса была замаскирована строгостью.
— Да, сэр, — горячо воскликнул Эдди. Знакомая улыбка от приятного воспоминания появилась на его грязном лице, и я облегченно вздохнул.
— Кто?
— Морис Кемп-Лоур, сэр. Он похвалил меня, что я с любовью смотрю за лошадьми. Он наклонился через перила смотрового круга и заговорил со мной, когда я проходил мимо. Вот я и остановился, он был такой симпатичный. Он дал гнедому немножко сахару, сэр, но я не думал, что это имеет значение, потому что мистер Гуго всегда сам посылает ему сахар.
— Спасибо, Эдди, — сказал Джеймс довольно вяло. — Конечно, сахар не имеет значения… бегите теперь.
Эдди ушел. Джеймс тупо смотрел на меня. Часы громко тикали.
Тогда я заговорил:
— Я провел последние два дня, разговаривая с конюхами из других конюшен, с лошадьми которых я работал после того, как упал. Каждый из них сказал, что Морис Кемп-Лоур дал лошади немного сахару, прежде чем я сел на нее. Ингерсолл ездил со мной. Он тоже их всех слушал. Вы можете спросить его, если не верите мне.
— Морис никогда не подходит близко к лошадям на скачках, — запротестовал Джеймс, — и вообще нигде не подходит к ним.
— Именно это помогло мне понять, что произошло, — продолжал я. — Я разговаривал с Кемп-Лоуром у ворот в Данстейбле сразу же после Шантитауна и двух других лошадей, безнадежных для меня. И он заметно хрипел. У него разыгралась астма. Это показывало, что он недавно близко подходил к лошадям. Тогда я не обратил внимания, но теперь это факт в мое досье.
— Но Морис… — недоверчиво протянул Джеймс. — Совершенно невозможно.
— Совершенно возможно, — сказал я с большей холодностью, чем имел право: за те двенадцать ужасных часов мои подозрения стали уверенностью. — Разве естественно то, что свалилось на меня после небольшого сотрясения мозга?
— Не знаю, что и думать, — недовольно сказал Джеймс. Мы оба молчали. Я хотел, чтобы он оказал мне одну-две услуги, но, помня о его закоренелой несклонности помогать кому-либо, не Надеялся на положительный ответ. Как бы то ни было, если я не попрошу, то и не получу никакого ответа.
Я начал медленно, убедительно, как если бы мысль только что пришла ко мне:
— Дайте мне поработать с одной из ваших лошадей, ваших собственных, если владельцы не хотят… и вы сами увидите, как Кемп-Лоур попытается дать ей сахар. Возможно, вы сами сумеете быть все время рядом с лошадью? И если он подойдет с кусками сахара, вы, к примеру, нечаянно заденете его руку, и сахар упадет, прежде чем лошадь съест его. Или, допустим, вы возьмете сахар и сунете в карман, а лошади дадите другой сахар, который будет у вас в руке? И тогда мы посмотрим, как лошадь пройдет.