— Альберт! — металл зазвенел в голосе отца, а мне пришлось отмереть и поторопиться. Совсем не хотелось портить настолько исторический момент пустой ссорой.
Тёмный бархатные шторы не пропускали солнечный свет, поэтому в комнате царила приятная прохлада и полумрак. Всё как любит император. Более того, отец даже имел в услужении специальных магов, которые контролировали температуру воздуха в его личных покоях, поэтому здесь всегда, даже в самый жаркий день было прохладно.
Огромный, массивный стол из редких пород дерева, столешница, которого была ни много ни мало просто карта нашего мира, оказался на удивление пуст, а император ждал меня за небольшим столиком, на котором стояли фрукты и серебряный кувшин, в котором наверняка было его любимая каркарида. Впрочем, если уж быть честным, то и я любил этот освежающий, красный напиток, который изготовляли из спелых ягод, он прекрасно утолял жажду в жару.
Всё происходящее было настолько необычно и непривычно, что мне на мгновение даже захотелось просто развернуться и сбежать. Вместо этого, я сделал над собой усилие, совершил ритуальный поклон и сел на указанный мне стул.
Наступила неловкая и напряжённая тишина.
Отец молчал, а я не имел права открывать рот первым. Да и не стал бы так рисковать, казалось, стоит мне только открыть рот, как из него тут же выскочит какая-то невообразимая глупость, типа вопроса о том, зачем отец меня сюда вызвал.
Кроме того, я не мог не отметить, что отец сильно сдал, он выглядел осунувшимся, уставшим и сильно постаревшим, чего в принципе было невообразимым. Драконы живут очень и очень долго. А сейчас передо мной был настоящий старик. Вот только спрашивать его о самочувствии и возможных проблемах со здоровьем, можно было, только если захотелось проверить насколько умелые руки у отцовского палача. У меня такого желания не было.
— Ты уже видел своего брата? — наконец, после долгой минуты тишины поинтересовался у меня отец, а моё лицо не смогло удержать маску равнодушного спокойствия и искривилось в гримасе, полностью отражающей, всё, что я на данный момент думал о своём брате.
— Значит, видел, бедный мальчик, он так переживает, — с сожалением произнёс отец, а я приложил все усилия для того, чтобы промолчать и вернуть своему лицу прежнее безразличное выражение лица. Императора вряд ли интересовало моё мнение о брате, который уже давным-давно не был маленьким мальчиком, а скорее просто избалованным разгильдяем, если не хуже.
— Мы должны взять с тебя клятву неразглашения, — поспешил меня порадовать отец, и вот тут я несколько удивился. О чём таком может пойти речь, если отец требует от меня подобное? Я никогда не давал повода сомневаться в своей верности и преданности короне. Впрочем, спорить по этому поводу бесполезно.