— Значит, побежим! Нет ничего прекраснее, чем хорошая пробежка с утра на голодный желудок! — все так же солнечно улыбаясь сообщил мне этот псих, а я обнаружила, что мы уже покинули здание академии.
Через десять минут я поняла, что он не псих, а настоящий изверг, которому доставляет удовольствие издеваться над другими. Пот катил с меня буквально ручьём, рубашка противно прилипла к спине и дико хотелось снять жилет, который был надет сверху, но если я что-то понимала, так это то, что делать этого категорически нельзя. Томмасо при этом упорно тащил меня вперёд по пересеченной местности, набирая какую-то совершенно невероятную скорость на узеньких дорожках и буквально перепрыгивая небольшие валуны на своём пути.
Ещё через пятнадцать минут, я поняла, что помираю, а ещё что этот маньяк совершенно не собирается сдаваться. Сердце билось уже где-то в районе горла, грозясь в любой момент попросту выпрыгнуть из меня. И меня это не пугало, наоборот, больше всего на свете мне сейчас хотелось просто лечь и умереть.
— Не могу, — прохрипела я, ровно за секунду до того, как поцеловаться носом с ближайшим камнем, в глазах потемнело, а тело отказывалось мне подчиняться.
Но ничего подобного не произошло, потому что ровно за мгновение до того, как я должна была рухнуть на землю, Томмасо подхватил меня на руки.
Какое-то время я смутно понимала, что вообще происходит вокруг, просто наслаждалась тем, что могу относительно спокойно дышать, что мой сердце возвращается на положенное ему место и в обычный ритм. Затем меня начало интересовать происходящее вокруг.
А точнее, тот факт, что мир вокруг всё так же продолжал двигаться. Томмасо просто бежал уже обратно в гору, неся меня на руках. При этом его дыхание было спокойным и глубоким, словно он и не бежал вовсе, а просто прогуливался по парку нюхая цветочки.
— Как ты? — наконец поинтересовался мой шеф, не сбиваясь при этом с шага.
— Могло быть и лучше, — совершенно не стесняясь призналась я.
— Прости, это моя вина я не рассчитал нагрузки, — покаялся мой начальник, — для меня это просто лёгкая разминка.
Мне очень хотелось сказать что-то колкое и обидное, но я благоразумно прикусила язык. В конце концов, передо мной только что извинились, более того, меня беспрекословно тащили обратно в академию на руках.
— Но нам придётся как следует поработать над твоей формой, в таком состоянии ты и месяца тут не выдержишь, от силы неделю, и ту, только на силе воли, — поспешил порадовать меня шеф, а я пожалела, что не сказала ему ничего гадкого.
— Ты, видимо, очень сильно и очень неправильно худел, но не волнуйся всё это поправимо, если есть желание!