— Не делай этого! — вскрикнул Эммануэль. — Я чувствую такую же боль, как и ты. Но разве ты не видишь, чего они хотят добиться от тебя? Не давай им спуску! Борись с ними, сражайся! И я буду сражаться с тобой рука об руку! Покажи им!
— Для кого теперь все это? Против кого сражаться?
— Ты знаешь не хуже меня. Мы будем первыми, за нами пойдут другие. Проект провалился, для них это только «инцидент». Ты простишь это?
— Мне теперь на все наплевать!
— Итак, ты позволишь ему победить?
— Кому?
— Махди!
— О существовании Махди предположили только на основании пьяного трепа.
— Он сделал это! Он убил их! Я точно знаю!
— Это не для меня, старик. Я не собираюсь гоняться за тенью. Это даже не смешно. Забудь об этом, Менни. Я сделаю тебя богатым.
— Не хочу. Это — плата за трусость.
— Так ты отказываешься от денег?
— Почему же? Я возьму их. Но должен сказать, ты меня очень разочаровал.
А потом прошло четыре года, заполненных беспокойством, суетой и скукой; изредка он словно пробуждался ото сна, удивляясь, когда теплый ветер любви или холодные порывы ненависти проникали в его выгоревшую душу. Но он не уставал твердить себе, что грядет время правых и вспыхнет огонь. И час пробьет, и ничто не сможет остановить его ненависть.
«Махди!
Ты виновен в смерти моих ближайших друзей. Вина твоя столь велика, что можно считать тебя непосредственным убийцей. Мне пришлось распознавать столько тел — растерзанных, скрюченных, истекающих кровью; это тела тех людей, которые значили для меня так много. Глубоко и холодно затаилась ненависть, и она не уйдет и будет жить во мне, пока живу я сам. Я должен вернуться и завершить начатое. Я иду за тобой, Махди! Я найду тебя, кто бы ты ни был и где бы ты ни скрывался! И никто не узнает о моей причастности к этому».
— Сэр, мы уже прибыли.
— Прошу прощения?
— Мы уже подъехали к вашему дому, — сообщил водитель в морской форме. — А вы, наверное, задремали в дороге?
— Какая там дремота?! Впрочем, ты, очевидно, прав. — Кендрик распахнул дверцу. — Мне на все про все понадобится около двадцати минут. Не зайдешь ко мне на чашечку кофе?
— Я не должен выходить из машины, сэр.
— Почему?
— Вы относитесь к «ОГАЙО». Порой у вас без стрельбы не обходится.
На полпути к двери Эван обернулся и посмотрел назад. В конце пустынной, обсаженной деревьями улицы замер у обочины одинокий автомобиль. На передних сиденьях развалились две неподвижные фигуры.
«На ближайшие двенадцать часов вы — собственность государства и должны делать то, что вам скажут».
* * *
Человек быстро вошел в комнату без окон, закрыл за собой дверь и в темноте проследовал к столу, на котором находилась маленькая медная лампа. Он включил свет, подошел к аппаратуре у правой стены, уселся у компьютера и коснулся рукой выключателя. Экран ожил. На экране появилась надпись: