— Для нас крайне опасно находиться в неведении, — кивнул араб. — Сейчас может решаться не просто вопрос о жизни и смерти заложников. Решается судьба нации. Моей нации. И я пойду на все, чтобы перевес оказался на нашей стороне. Вы понимаете меня, дорогая Калехла?
— Да, сахби эль-Амер.
— Из двух зол выбирают меньшее.
— Я понимаю.
— В самом деле? У вас, в Средиземноморье, было больше возможностей, чем имели мы в нашем мрачном заливе. Но теперь настало наше время. И ничто нас не может остановить.
— Я хочу, чтобы ваше время пришло, дорогой друг. Мы все хотим этого.
— Тогда делайте то, что вы должны делать, Калехла.
— Обязательно. — Женщина сунула руку в сумку и вынула автомат с коротким прикладом. Держа его в левой руке, она достала оттуда же обойму и со щелчком вставила ее в рукоятку. Оружие было готово к бою.
— Теперь идите, — сказала Калехла, поправляя ремешок на плече. Руку она держала в сумке, сжимая автомат. — Мы понимаем друг друга. Вы должны находиться в это время в том месте, где вас могут увидеть. Алиби. Отсюда вам пора уходить.
— Идите с Аллахом, Калехла.
— Я его отправляю к Аллаху ходатайствовать о своих делах. Быстрее! Он выходит из пекарни. Я последую за ним и сделаю все, что надлежит. Вы имеете в запасе от десяти до пятнадцати минут.
— Вы спасаете нас. Сокровище вы наше! Будьте осторожней, Калехла! А я пойду в мечеть Завади и поговорю со старшими муллами и муэдзинами. Они смогут подтвердить мое алиби. Туда не более пяти минут хода.
Женщина попрощалась и пошла через площадь, пересекая ее по левой стороне. Ее взгляд был прикован к американцу в арабской одежде, который миновал фонтан и направлялся к темной узкой улочке, идущей к востоку от Сабат Айнуб.
«Что этот чертов дурак делает? — подумала она, поправляя шляпу левой рукой и лихорадочно сжимая автомат правой. — Он направляется в Шари эль-Мишквис, — заключила она. Этот район был самым опасным в городе, и посторонние его обычно избегали. — Он действительно не профессионал. Я не могу идти за ним в этой одежде! Но я должна. Боже, из-за него погибну и я!»
Эван Кендрик торопливо шагал по неровной булыжной мостовой. Вдоль узкой дороги ютились ветхие здания с осыпающейся штукатуркой. Окна были выбиты и временно закрыты фанерой и вообще чем попало. Там, где оконные переплеты и рамы сохранились, их защищали старые перекошенные ставни. Обнаженные провода свисали до земли. Острый запах арабской кухни смешивался с более сильными запахами. Их невозможно было не узнать: гашиш, горящие листья коки. Эти контрабандные товары доставлялись через неконтролируемый Залив и заставляли людей выворачивать карманы.