Мы много говорили с психологом об этом, пришли к выводу, что работа в том количестве, в котором она есть в моей жизни, – это тоже своего рода побег: от чувства покинутости, одиночества, пустоты. Я не могу сказать, что не люблю работать, это будет неправдой, но в силу того, что в работе и в отношениях с клиентами ясности больше, чем в отношениях с близкими, я сделала большую ставку на карьеру. Также мы много говорили о том, что сейчас все люди одиноки. Даже те, кто выкладывает в «Инстаграм» фотографии из путешествий с компанией друзей. Более того, они вероятнее одиноки, чем те, кто предпочитает общение в узком кругу. Одиночество – это всегда про недостаток близости, а выстроить ее в компании десяти людей намного сложнее, чем одного. Я думаю, нам еще долго всем плыть в одноместных каяках. Эпоха, когда люди старались держаться друг за друга, давно прошла. Мне от этого грустно, потому что я смотрю на свою бабушку, у которой всю жизнь много друзей, хороший контакт со всеми родственниками, даже сейчас, когда ей 84 года, у нее есть подруги, двоюродные и родные сестры, с которыми она видится и поддерживает связь. Папа рассказывал мне, что в его молодости было нормальным ходить ко всем в гости – просто так, по настроению, без спроса: шел по знакомой улице и зашел к другу. Сейчас все это сложно представить. У меня есть подруги, с которыми я не могу месяцами состыковаться графиками, чтобы увидеться, но каждый день смотрю их сториз в «Инстаграме». Несмотря на дефицит живого общения, я стараюсь мыслить не локально, а глобально: может, Мироздание дало нам всем одиночество, чтобы мы наконец заглянули внутрь себя? У наших бабушек, дедушек, мам и пап не было для этого ни условий, ни физических возможностей. Моя бабушка – ребенок войны, молодость родителей пришлась на 90-е, которые в России, как вы все знаете, проходили далеко не безоблачно. Все это отличается от того, что XXI век подготовил для нас: интернет, фриланс, доставка еды, «Нетфликс», «Инстаграм», «ТикТок». Можно вообще не выходить из дома и целыми днями предаваться рефлексии. Даже к психологу можно не ходить, а заниматься с ним онлайн (что лично я не люблю, а предпочитаю олдскульное живое общение). Мы не знаем, что будет дальше, я уверена, на моем веку нас всех ждет немало удивлений, переворотов и кардинальных перемен, и меня успокаивает лишь внутренняя уверенность: все мы на самом деле движемся к свету, даже когда глаза слепит от густой и беззвучной темноты.
Я продолжаю ходить к психологу. Для меня это уже стало неотъемлемой частью жизни, важным инструментом для поддержки моего эмоционального состояния. До сих пор я часто чувствую себя одинокой, но стараюсь закрывать те потребности, которые не удовлетворены. Я сама пишу друзьям, узнаю, как они, предлагаю встретиться, устраиваю дома вечеринки, стараюсь быть внимательной. Иногда мне это кажется немного искусственным, потому что как раньше, в 19–20 лет, уже не будет. Всем под 30, у всех своя работа, свои семьи, да и у меня своя жизнь, но без инвестиций не будет дивидендов: если мне не хватает друзей, то только я могу что-то сделать, чтобы они у меня были.