Конечно, та любовь не была глубоким, взрослым чувством, но я могу сказать, что любила его и мы были действительно близки. Он делился со мной тем, что переживает из-за отношений мамы с третьим мужем: она жила у него, а Сеня жил с бабушкой. Как и у большинства семей, у них были свои сложности, детали которых я, конечно, уже не помню. Я делилась с ним своими переживаниями из-за отношений с мамой, которые у нас всегда были непростыми. Он был действительно близким и важным для меня человеком, с которым я вела себя отвратительно. К сожалению, не я одна. Когда я опубликовала рассказ о нем и подписчицы начали делиться со мной своими историями, я поняла, что это какая-то наша одна большая общеженская история. Нередко с парнями, которые нас любят, ценят, мы ведем себя как последние суки. Чаще в юности, потому что когда мы взрослеем, становимся осознаннее (дай бог, конечно), то относимся к окружающим иначе, так как сами уже другие люди. Когда я начала работать с психологом, разбираться в себе, в отношениях с мужем, я часто вспоминала Сеню, так же как и других людей из моего прошлого, с которыми, казалось бы, нас уже ничего не связывает, мне совершенно неинтересно, как их дела, но внутри – в моей архивной картотеке всех событий и людей – их личные дела стоят неровно: торчат, застревают в механизме и не дают нормально закрыть ячейку. И ты действительно можешь без них прожить, ты уже думать забыл о существовании этих людей, но то и дело задеваешь торчащие папки с их именами, которые нередко мешают достать дела тех людей, которые тебе сейчас важны, но ты не можешь дотянуться. Хочешь не хочешь, но рано или поздно папку придется достать, сдуть пыль, перебрать, выбросить лишнее и аккуратно поставить на место.
Не скажу, что я хочу вернуть дружбу с Арсением, думаю, и он меня не вспоминает, но, если мы когда-нибудь столкнемся, я буду рада его видеть, хотя до этого мы еще дойдем: до всех наших встреч, которые так и не состоялись.
Все начало рушиться незадолго до моего отъезда в Москву. В одной точке сошлось несколько сюжетных линий: Сеня устал меня терпеть, у него появилась девушка, рыбки стали умирать одна за другой. Возможно, рыбки здесь ни при чем, но их кончина оказалась крайне символичной. Последнее, что я помню, – как мы сидим в сквере перед оперным театром, точнее, он сидит, моя голова лежит у него на коленях, он зачитывает мне тест из ЕГЭ по литературе, а я выбираю правильные ответы. Я предчувствовала конец: мне было очень хорошо в том моменте, я знала, что запомню его надолго, но также понимала, что ничего подобного между нами больше не повторится. Мы больше не будем готовить вместе пиццу, не будем фотографироваться, читать вслух нелепые диалоги из любовных романов, не будем гулять с моими собаками и курить за девятиэтажкой перед моим домом, пока никто не видит. Так все и произошло.