Летичев остался невредимым. Когда прозвучал возглас Томашевского, он не шевельнулся, и начал двигаться только тогда, когда литвин уже нажимал на спуск. Его сабля вылетела из ножен с умопомрачительной скоростью прямо навстречу пистолету. Казалось, итог должен быть предрешен, но брызнули искры, а защитный барьер замерцал.
Пуля отрикошетила.
Климайтис успел разрядить половину обоймы, прежде чем понял бесполезность этих попыток. Летичев просто шел через зал, и на каждый выстрел отвечал лишь взмахом сабли. Его противник стрелял метко, о чем красноречиво говорили взблески искр, но ни одна пуля не достигла цели.
Гости затаили дыхание, да и сама Августина тоже. Она бы не удивилась изощренной магии, схватке грубых сил или тонких концепций. Но подобное зрелище поневоле завораживало. Ни один человек не способен отбить летящую пулю, будь он тысячу раз магом, он просто не увидит ее. Можно остановить пулю или отклонить ее магией, но для этого нужно, как минимум, сотворить чары.
Августина сосредоточилась на своих заклятиях. В стенах собственного дома для нее не существовало секретов, и действия обоих противников для нее были как на ладони. Климайтис использовал обычный пистолет, лишь с легкими вспомогательными чарами, но вот пули были куда серьезнее. Они состояли не из свинца, а из чего-то, хорошо удерживающего эфир. Магия, которая наполняла каждую из них, при контакте с живой плотью должна была запустить процесс, схожий с ростом побега из семечка. Заглубившись в тело, каждая пуля выбросила бы множество острых отростков, которые причинили бы страшные раны и вдобавок нарушили бы движение эфира в теле жертвы, помешали творить чары. Серьезное оружие, которое могло доставить проблем даже намного более сильному магу.
Магия Летичева была куда слабее и тоньше. Она струилась вокруг него, заполняла собой пространство дуэльного круга, словно… словно паутина. Каждое движение Климайтиса, каждый вздох и удар сердца вызывали колебания в раскинутой сети. Большую часть из них Летичев игнорировал, но стоило литвину начать жать на спуск, как рука отставного штабс-капитана тут же начинала движение, сводя клинок сабли и пистолетную пулю в одной точке.
«Впечатляет…»
Уважение вызывали даже не сами чары или принцип их построения, известный многим магам, нет. Стальную Ведьму нельзя было удивить такой малостью. Невольно залюбоваться поединком ее заставили сосредоточенность и мастерство, которые требовались для столь искусного применения, в целом, несложной магии.
Тем временем Климайтис выпустил пистолет из руки, позволив ему начать падать на паркет. В его пальцах словно сам собой оказался кусочек янтаря, который он, выкрикнув единственное слово на литовском языке, бросил в оппонента. Попытался бросить. В тот момент, когда он только бросил пистолет, Летичев вдруг перебросил саблю в левую руку, и к началу броска выхватил револьвер. Его выстрел и заклинание литовца грянули одновременно. Графиня не успела понять, какую именно силу таила в себе янтарная капля, но точно немалую. Потому что взрыв, полыхнувший прямо перед лицом Климайтиса, отбросил его назад и чуть не сбил с ног.