— Материалист! — во все горло закричал Шори и рванул назад, в каюту.
Вильям знал, кто такие материалисты. Они управляли веществами материи и могли изменять их состояние: твердое становилось жидким, а жидкое — газообразным. Поговаривали, что они способны закипятить кровь в венах, взорвать легкие, раскрошить кости и вообще — расщепить тело на отдельные элементы. Вильям никогда не встречал материалистов прежде, потому что те, кто имел с ними дело на поле боя, обычно, живыми не возвращались.
— Вильям! — голос Тартаса вывел его из состояния оцепенения. — Беги!
Вильям развернулся и побежал к распахнутой двери в каюту следом за Шори. Он проскочил мимо Тартаса и буквально ввалился в каюту, падая на Шори.
Дон, стоящий внутри, с ужасом в глазах смотрел на Тартаса, который начал стрелять в эту смертоносную волну, оставаясь при этом в коридоре.
— Закрывай дверь! — прокричал ему тот, даже не думая никуда уходить.
— Нет! — Вильям обернулся, в ужасе глядя на него. — Не-е-ет!
— Дон, закрой дверь!!! — проголосил Тартас, и тот хлопнул по датчику ладонью, отрезая Тартаса и коридор от всех остальных.
— Не-е-ет!!! — орал Вильям, поднимаясь на ноги и бросаясь к двери. — Тартас!!!
Звуковой удар был такой силы, что Жасмин и Око потеряли сознание и завалились там же, где и стояли. Дон и Шори согнулись, пытаясь зажать уши и не стонать. В глазах у Вильяма помутилось. Он не знал: не то дверь на самом деле двоится, не то фокус искажают слезы, застывшие в его глазах. Сердце в груди сжалось с такой силой, словно стало коллапсирующей звездой, что вот-вот должна была превратиться в черную дыру. И физическая боль нашла выход в истошном крике, тающем в общем дребезжании и звоне всех металлических предметов вокруг.
«Увидишь материалиста — беги, — качал головой Киаран, когда Вильям обсуждал с ним способности эфонцев. — Хотя, если честно, я не знаю людей, которые бы выжили после встречи с ними».
— Тарта-а-ас!!! — снова закричал он, но не услышал собственный голос.
Он, казалось, вообще оглох. И эта внезапная тишина вокруг подсказывала, что дело не только в лопнувших барабанных перепонках. Что-то текло по его щекам и капало на костюм. Двери перестали двоиться, а взор все равно застилали слезы.
Вильям потянулся к датчику открытия дверей. Дрожащими пальцами он коснулся его и выход в коридор был открыт. Там, напротив, больше никого не было. Никого и ничего.
Вильям сидел и не двигался, глядя на эту странную картину. Гравитация снова отключилась, и к чувству опустошения внутри прибавилось еще и невесомость.
Кто-то схватил Вильяма за ногу, пока он просто парил в воздухе, безвольно ударяясь спиной и головой о шкафчики. Безразличие, с которым Вильям терпел боль от этих ударов, было похоже на потерю сознания: он перестал воспринимать реальность и остался один на один в собственном мире, где больше ничего не слышал.