Анатолий Васильевич несколько секунд молчит, буравя меня своим тяжёлым взглядом, но затем машет рукой.
— Хорошо, Орлов, я тебя услышал. Возвращайся на занятия. Но если я узнаю, что ты в этом замешан… Проблемы у тебя будут серьёзные.
На этом разговор заканчивается, и я иду в класс. Звонок уже прозвенел, но я не тороплюсь.
Вывернув из-за угла, неожиданно сталкиваюсь с привлекательной девушкой. Высокая грудь третьего размера, обтянутая кремовой блузкой, тёмно-синяя юбочка чуть ниже колена, ничуть не скрывающая аппетитную попу, глаза нежно-фиалкового оттенка и шикарные чёрные волосы, собранные в хвост.
Школьница явно спешит. Она не успевает затормозить и врезается в меня, прижавшись грудью. Чтобы не упасть вместе с красоткой, я хватаю её за талию, слегка разворачиваю, прижавшись бёдрами, и сразу чувствую приятное возбуждение. Тетради и какие-то бумажки, которые она несла в руках, разлетаются по коридору, в котором кроме нас никого нет. Меня обдаёт запахом жасмина, ванили, и ещё чего-то приятного.
— Смотри, куда идёшь! — шипит девушка, поднимая на меня взгляд.
Она выглядит недовольной, но я чувствую исходящий от неё интерес.
— Извини. Трудно разглядеть дорогу, когда на пути попадается такая красотка.
Она фыркает, но отстраняться не спешит. А я не спешу убирать руки, которые ненароком скользнули чуть ниже, на поясницу.
— Я Демид Орлов.
— Знаю, — она чуть щурится, и всё же мягко отходит на шаг, — О тебе сегодня вся школа говорит.
— А ты?
— Оля. Оля Назарова, из твоей параллели.
Назарова, значит… «Сильный род, главная наследница. Открыты Стихия и Дух» — подсказывает память Демида, но я отмахиваюсь от этих мыслей.
— Да, точно. Не узнал сразу, так близко оказался…
Она снова фыркает, а я нагибаюсь за упавшими листками. Вижу несколько рисунков обнажённых мужских фигур. Статуи, кажется. Она быстро выхватывает их у меня из рук и начинает лихорадочно собирать оставшиеся. Я помогаю, стараясь не разглядывать оставшиеся эскизы.
— Классно рисуешь, — говорю девушке, протягивая пачку бумаги, — У тебя талант.
— Ага, спасибо.
Оля убирает выбившийся локон за ухо, и до меня докатывается волна слабой симпатии. Во мне просыпается желание. Проклятье! Она же низшая! Похоже, во мне говорят гормоны Демида…
— Пишешь пейзажи, или только эскизы людей? И статуй?
— Иногда. А почему спрашиваешь?
— Просто интересуюсь ради поддержания беседы. Не нравится — можешь идти дальше.
Она недовольно фыркает и, ничего не ответив, обходит меня. Молча провожаю её взглядом, акцентируя внимание, в основном, на той части тела, что ниже спины. У поворота Оля оборачивается и, взмахнув волосами, исчезает из поля зрения.