— Явился, сволочь! И как у тебя смелости только хватило!
— Ты о чём?
— О том, что ты внаглую забрал из МОЕЙ пекарни треть лимона! — вопит он, вскакивая на ноги. Впрочем, выпитое тут же ударяет ему в голову, и он покачивается.
— Ты бы присел, а то упадешь лицом в битое стекло. Хотя… Всё вокруг проспиртовано, так что может, не так уж и страшно.
— Ах ты!
Щелчком отправляю в него огненный шарик, прожигая грязноватую рубаху на груди и заставляя зашипеть от боли.
— Я сегодня на физкультуре избил Радищева. А он умеет призывать родовые перчатки Архонта, в отличие от пропойцы, который даже силовой щит накинуть не успевает. Лучше сядь… Отец. Сядь, и спокойно поговорим, пока я твою грязную бороду не подпалил.
Он не хочет исполнять приказания мальчишки, ох как не хочет! Я чувствую исходящую от Николая волну злости, ярости, и… страха. Он понимает, что гнобил Демида очень долго, и понимает, что парню не за что его любить и уважать. А теперь у него (у меня, точнее), появилась сила, которую просто так не сломить.
Стараюсь не раздувать в себе пламя ярости. С каждым разом держать себя в руках получается всё лучше и лучше. Но даже не знаю, радоваться этому, или расстраиваться.
— Отец, сядь. Я всё объясню.
— Да ну!
— Антилопа гну! — не выдерживаю я, — Ты будешь слушать, или нет, алкаш старый? Если нет — пошёл нахер! Сиди тут, а я сам займусь делами рода! Вытащу семью из дерьма, в котором ты нас топишь!
Он несколько раз открывает и закрывает рот, но ничего не говорит, и плюхается обратно на диван.
Николай сломлен. Его никто не уважает, даже собственные дети. У него нет ничего, что приносило бы радость. Он ненавидит себя. Особенно — когда вспоминает, каким сильным, властным и счастливым был пятнадцать лет назад.
Всё это бьёт в меня потоком образов и эмоций, и приходится тряхнуть головой, чтобы отбросить наваждение.
— Тезисно — у меня есть план, как выпутаться из всей этой ситуации. Деньги нужны, чтобы реализовать его первую часть.
— Что за план?
— Где ты играл с Михайловым? — вместо ответа спрашиваю я, — Я знаю, тебя давно не пускают в приличные заведения. Значит, казино подпольное. Где оно?
Услышав это, он начинает хрипло смеяться.
— Ах ты сукин сын! Меня попрекаешь, а сам из единственного предприятия, которое нас кормит, забрал деньги! И для чего?! Чтобы в казино спустить! Ха-ха-ха!
Меня раздражает его манера вести разговор, и я сбрасываю с руки ещё один огненный шарик. Он прилетает Николаю в плечо, и тут же гаснет, но оставляет небольшой ожог. Отец Демида дёргается от неожиданности и шипит сквозь зубы.