Поначалу казалось, будто Иврайна уйдет в молчании, но, легким шагом достигнув двери, она замерла и склонила голову. Алоринис с громким мяуканьем промчался мимо нее. Она кинула на Нуаду косой взгляд.
— Могущество Иннеада в том, что ты попадешь к ней независимо от того, идешь ты за мною или нет.
С этими словами она вышла, но Визарх на пару секунд задержался у арки, безмолвно глядя на наследника клана. Воин поднес руку к груди и отсалютовал, прежде чем отвернуться. Нуаду не понял, насмешливым или искренним был этот жест, и, снедаемый неуверенностью, перевел взгляд назад на Агариметею.
Глава 14
ПОСЛЕДНИЕ РЕШЕНИЯ
Бесконечная психоэнергоцепь «Сна Иннеада» была спокойнее, чем привык Нуаду, однако сейчас она гудела от напряжения предбоевой подготовки. Некронтир пресекли любые попытки растянуть Паутину, поэтому пришлось готовиться к атаке с ближней орбиты, что вызывало у Нуаду дурное предчувствие. Проблески прошлого — ужасы, учиненные некронтир в давно забытую эпоху, — продолжали возвращаться к наследнику клана. Он воображал таинственные орудийные системы, испепелявшие звездолеты на орбите, и невероятные боевые аппараты, сровнявшие с землей леса Агариметеи и сжигавшие войска иннари и саймханнцев. Иногда они походили на сны наяву, восставая из разбуженной памяти и отвлекая его, чем бы он ни занимался. Дикого лорда внезапно пробирал озноб, сопровождаемый воплями летающих серпов, что охотились за ними в прошлый раз, но теперь они казались ему громогласными кличами мстительных богов.
Нуаду как неприкаянный бродил по залам и коридорам корабля. Он знал, что время отбытия неотвратимо приближалось, однако его снедал ужас, которым дикий лорд не мог поделиться ни с кем. Нуаду убеждал себя, что дело вовсе не в трусости, но когда оказывался наедине со своими мыслями, вдали от суетящихся сородичей, то испытывал вполне реальный внутренний страх перед близящейся битвой.
Наследник клана винил во всем Иврайну. Должно быть, она посеяла в нем этот страх, только чтобы насолить ему, сплетя из его бурного воображения кошмары наяву. Так все и обстояло, а ее разговорчики о душе, старой, как сама раса альдари, были чистой воды выдумкой.
Нуаду блуждал по переходам нижних палуб, стискивая кулаки и сквозь зубы что-то бормоча про себя. Немногочисленные проходящие мимо иннари провожали его странными взглядами. Он никогда не боялся смерти, и даже сейчас его тревожила вовсе не возможная гибель. Его душу бередило нечто более потаенное, освобожденное вторжением Открывающей Седьмого Пути. В мечущемся разуме дикого лорда мелькали другие образы. Он видел отца, от которого остались лишь кожа да кости, и одновременно с ним мать, с беспокойством глядящую на Нуаду.