Марсель!.. Она… посмела явиться к ней в дом. У Регины выступили на лбу капли холодного пота.
Конечно, она ее не примет, просто велит выгнать эту проклятую девчонку.
Но ведь она может и сама ее выгнать… Неужели она боится ее?.. Что за вздор!
Она разом решила: для нее будет удовольствием швырнуть ей в лицо весь свой гнев, все свое презрение.
Не обращая внимания на присутствующих, она встала и бессознательно, как лунатик, направилась к дверям, отстраняя тех, кто ей мешал пройти.
Она толкнула дверь.
Но едва она переступила за порог другой комнаты, как Марсель упала перед ней на колени и схватила ее руки:
– Спасите их… Спасите их… Если бы вы знали…
Регина в ужасе отступила, вырывая свои руки из рук молодой девушки с такой силой, что та почти упала.
И, не расслышав даже ее слов, она ее прервала:
– Что вам надо? Зачем вы здесь? Не смейте дотрагиваться до меня… Не смейте говорить со мной… Вы посмели пройти сюда… От таких нахалок всего дождешься…
Марсель, бледная, с распущенными волосами, изнемогая от усталости, так как бежала всю дорогу, смотрела на нее, подпершись одной рукой, распростертая на ковре. Она не узнавала ее. Под этой искаженной маской она не узнавала той молодой, красивой женщины, которую она видела мельком в тот вечер, когда она явилась перед своими противниками во всей прелести героини.
Регина продолжала, отчеканивая слова, с трудом переводя дыхание:
– Чего вы хотите от меня? Что общего между вами и мною?.. Убирайтесь, если не хотите, чтобы я велела вас выгнать…
Но Марсель была до такой степени полна отчаяния, что могла только проговорить:
– Вы, верно, не знаете – их убьют… убьют…
Она старалась при этом ухватить за платье Регину, которая все от нее пятилась.
– Убирайтесь, слышите, убирайтесь! – повторила Регина.
Марсель вдруг выпрямилась:
– Говорю вам, моего отца убьют… убьют месье Лориса.
Она смела называть это имя! Когда Регина услыхала его, у нее в сердце точно раскрылась рана.
Она вдруг расхохоталась безумным хохотом:
– Убьют месье Лориса! Какое мне дело защищать его, если можете, спасайте его – на то вы и любовница его.
И в это слово, которое никогда еще в жизни не произнесли ее уста честной женщины, она вложила все отвращение, все презрение.