Нового посетителя усердно рассматривали, что было для него, по-видимому, безразлично. Он сбросил свой плащ на спинку стула и предстал в куртке коричневого сукна, поверх которой был надет длинный сюртук, застегнутый на одну пуговицу под горлом, с широким разрезом, в который был виден кожаный пояс с ножом, похожим на театральный кинжал. Сбоку висела шпага. Он вытянул ноги, обутые в сапоги с короткими шпорами, потянул руки, его мускулы натянулись, как веревки.
Затем, точно опытный актер, приберегающий свои эффекты, ловким движением он снял шляпу и показал свое широкое темно-красное лицо с сильно загнутым носом, с лошадиными ноздрями, красными губами, озаренное двумя глазами, с наглым выражением, которое усугублялось беспорядком всклокоченных черных с проседью волос, какими возгордился бы сам Самсон… Не говоря о шраме на одной из бровей, напоминавшем собой просеку в лесу, голова казалась громадной, большими были и туловище, и рука, которая обхватила бутылку, и точно от ее сжатия полился из нее целый поток водки; громаден был рот, который стал глотать эту влагу, громаден был вздох удовольствия, точно шипенье раскаленного металла, который обдали холодной водой. Его можно было принять за рейтара Барбароссы, кондотьера Сфорци, за кого угодно, только не за порядочного человека. А между тем на этом лице, утомленном от усталости и кутежей, лежала точно печать дикого величия и превосходства. Не стесняясь сам, он не стеснял и других. Чрезвычайно спокойный, он вынул сигару и стал курить.
Жидкость в бутылке убывала, лицо его не краснело. Когда он пил, он приподнимал свои длинные усы изящным движением рта. Вдруг снаружи послышался страшный шум, трубили в рожок, раздавались радостные крики. Все повскакали со своих мест и бросились к дверям.
Целая ватага людей, в самых разнообразных костюмах, начиная с облегающего сюртука до синей блузы, проникла на узкую улицу и стояла перед почтовым двором.
– Кто такие? – спросили из толпы.
– Союзники из Манса, – был ответ.
Отважный посетитель, так героически уничтожавший злополучную водку в кофейне Лорио, прислонясь своей мощной фигурой к косяку двери, смотрел на эту толпу с цинической, недвусмысленной усмешкой.
– Чертовы союзники! – пробормотал он.
Известно, что жители департаментов, напуганные возможностью нашествия, сами составляли полки и требовали оружия для защиты родины. Наполеон еще не дал решительного ответа этим союзникам, до которых ему в сущности было мало заботы: он обещал им ружья, которые должны были им выдать на другой день. А им, легковерным, не приходило и в голову, чтобы могли сомневаться в их патриотизме, и вот они поспешили сами в Париж со своими палками и инструментами, чтобы стать под ружье, наполняя город своими возгласами восторга.