Марк понимающе кивнул. Информационная война — запрещенный прием, который изначально ограничили обе стороны. Международные конвенции с самого первого дня официальных военных действий провозгласили беспристрастность, нейтралитет и неприкосновенность журналистской братии. Однако стремление противоборствующих сторон их использовать, видимо, неистребимо.
Да, сами журналисты стоят на своих позициях стойко, особенно в начале карьеры, но… Подкуп, шантаж, физическое воздействие — всегда и у всех можно найти слабые места. А итог плачевный — когда дело сделано или если завербованный репортер в итоге себя раскрыл, никто его “заслуг” афишировать не будет, просто по-тихому уберет какая-либо из сторон. Самая выгодная и эффективная стратегия — делать вид, что никто не в курсе нарушений.
— Давай-ка, приведи ее вечером, начнем девчонку обрабатывать, хватит ей задарма наш хлеб жрать. Свободен, — распорядился Карен, возвращаясь к карте.
Выйдя в коридор и плотно прикрыв за собой дверь, Марк замер в раздумьях. Отвлечь Карена от происходящего вокруг Карины на базе ему удалось, но влипла капризная фанатка своей профессии основательно. С другой стороны, а Марку-то какое до этого дело? Идет война, все рискуют, люди ежедневно гибнут сотнями. Ну будет еще одна жертва, и что с того?
Видимо, какая-то заинтересованность все же была, потому что мужчина, плотно сжав губы и зло прищурив глаза, решительно, хоть и прихрамывая, направился в общежитие.
Глава 3. Аудиенция
Дома, дома, дома… Невысокие, темные, словно нежилые. И дорога такая же темная. Тесная улица, непонятная. И куда идти неясно. А я все равно иду, и вроде как уверена, что все же знаю куда. Я бы побежала, чтобы быстрее, но сил не хватает. Вот и асфальт уже кафельным стал. Мокрым, липким. Тянет вниз, пугает. И кровь на нем почему-то вместо воды. Хотя это же душевая. Только холодная. Страшная. Душная. Мне бы из нее выбраться, да только не получается — ноги в песке вязнут. А из тьмы ко мне идет кто-то. Совсем близко уже…
Дернулась сильнее, в попытке выбраться из западни. Задохнулась от нехватки воздуха, едва глаза выхватили едва заметную в темноте на фоне слабого ночника массивную фигуру, а сердце бешено заколотилось. Подскочила, не соображая, куда бежать и что делать. Заметалась в кровати… И замерла.
Свет стал ярче, потому и фигура лучше различимой. И понятной. Вернее, знакомой — на стуле подпирая стену сидел… Марк. Это он увеличил мощность светильника, а теперь сонно щурился и морщился.
— Ты… — я выдохнула с облегчением и наконец расслабилась. — Почему вломился в мою комнату? Перепугал до смерти!