С чувством неиз’яснимого волнения под’езжал Фультон к французской столице. Париж уступал Лондону по величине, но превосходил его красотой окружающей местности. С высоты одного ИЗ холмов, окружавших город, на необозримое расстояние раскинулось перед Фультоном море черепичных крыш. Точно острые скалы прорезали его шпили десятков церквей. Серебряные извилины Сены прерывались темными линиями каменных мостов. Мрачный двурогий силуэт собора Парижской Богоматери подчеркивал жизнерадостность садов и бульваров, еще сохранявших свой пожелтевший убор.
…Колеса почтовой кареты уже стучат по камням рабочих предместий. Полчаса отнимают скучные формальности с паспортами у городских ворот. Вот площадь, где три года назад скатилась голова незадачливого Людовика. Вот колоннада Тюильрийского дворца. Скоро здесь будет новый хозяин. Карета пересекает площадь Бастилии. Крепостные рвы напоминают об этой, грозной когда-то, твердыне абсолютизма. Узкие улицы точно хранят в себе жар недавних боев. Кучи камней, сложенных для ремонтных работ, кажутся Фультону остатками неразобранной баррикады. Грохочут своими высокими колесами возвращающиеся с рынка повозки — давно ли возили они другой, живой груз для машины доктора Гильотена? За каждым поворотом улицы Фультон ожидал увидеть на фоне каменных стен ее сухой профиль из двух высоких столбов с массивным стальным треугольником между ними. В гуле снующей толпы ухо будто улавливает быстрый темп карманьолы… Но 1796 год — не 1793! Громы Великой революции отгремели.
Барлоу тепло встретил своего соотечественника, Фультону решительно везло на покровителей и друзей. В Лондоне — Вениамин Вест. В Париже — Иоэль Барлоу. Впоследствии — Роберт Ливингстон.
Фультон обладал тем обаянием сильной личностй, которое невольно привлекает и захватывает. Он не подлаживался, не заискивал. Прямой, иногда резкий, правдивый и честный не только с другими, но, что еще труднее, и с самим собой. Из людей подобного склада не формируются предприниматели и коммерсанты. Еще меньше подходит к ним карьера политика и дипломата. Из таких людей выходят хорошие изобретатели и артисты. Фультон был и тем, и другим. Барлоу, когда состоялась его встреча с Фультоном, было около сорока лет. Обладая значительным состоянием и облеченный высоким званием посла Американской республики, он не только сумел завоевать симпатии правительственных кругов, но как литератор имел обширные связи с литературными и научными кругами Парижа. Находчивость и тонкий такт, проявленные при разрешении сложных политических вопросов, завоевали ему известность ловкого дипломата. После Франклина Американская республика не могла иметь лучшего представителя в дружественной ей Франции. Эта связь двух республик не порывалась и не ослабевала, начиная с войны Америки за независимость. У обеих сторон был общий враг, коварный и сильный. Затянувшаяся англо-французская война получала хорошую пищу в горючем материале взаимного недовольства и старого соперничества. На политическом горизонте были видны уже очертания нового англо-американского столкновения. Это еще больше увеличивало вес и влияние посла Соединенных Штатов Америки.