Хотя, вспомнилось ему, кроме верфи на Дону, были ещё верфи на речке Воронеж. Там росли дубы вперемешку с соснами. А ещё в её верховьях этой реки нашли залежи бурой железной руды, из которой лили пушки и ядра. Это Саньке рассказывал Воронежский краевед, приезжавший к ним в Шипов лес с проверкой наличия и сохранности самого старого дуба.
Вот бы куда перебраться, — подумал Санька.
Однако он помнил, что и верфь, и литейные заводы возникли при Петре Первом, а какое сейчас время Санька так и не знал, но вряд ли Петрово. Коли казаки свободно шастают и народ грабят. Санька расстроенно крякнул. Не знал он историю России. Может и шастали, — подумал он. Екатерина Вторая, кажется, прибрала запорожцев «к рукам».
Санька снова недовольно крякнул и решил, что нужно получать образование. А кто больше всех ведает, как не ведун?
Открылась дверь.
— Выйди, Ракшай, — бросил Мокша, хмурясь. — Поговори с Ефимом.
Ведуну он говорил одно, но сам-то знал другое. Его это сын и Лёксы, и разрешать кому-то усыновлять сына он не хотел. Лёкса ему точно глаза выцарапает, коль узнает.
Ракшай вышел.
— Что там? — Спросила Лёкса. — Старик в нашем сыне замену себе нашёл?
Лёкса перетирала на жернове высушенные кусочки корня рогоза, перемежая его с овсом.
— Откуда знаешь? — Удивился Мокша.
— Ракшай сказал. Ты же знаешь, как он слышит?
Мокша кивнул и осмелев, думая, что Лёкса всё знает, сказал:
— Хочет сыну нашему свою силу передать. Говорит, к предкам собирается. Может не успеть. А не успеет, тогда другой шаман придёт. Души предков разбередит. Плохо будет.
— Пусть передаёт. Наш сын ведуном станет… Это добро.
Мокша понял, что Лёкса всего не знает и сказать про усыновление испугался. Рука у Лёксы была хоть и маленькая, но очень тяжёлая. Особенно, когда она била наотмашь ладонью. Да и когти, крепкие и острые, она пускала в ход частенько, когда считала себя обиженной.
Мокша, несмотря на свою силу, имел спокойный характер и по-настоящему любил свою жену, такую же переселенку с берегов полночного моря, взятую им в жёны не по нужде, а по зову души.
Мокше уже шёл четвёртый десяток и почти всю сознательную жизнь он провёл в пути от холодного моря до этих земель. Пять лет переселенцы уходили от вдруг наступившего на берег моря и резкого, за тем, похолодания.
Он научился ковать болотное железо ещё в отрочестве и пока постигал науку жениться не мог. Потом был долгий переход. Некоторое время род пожил в Рязани, потом, вслед за гонцами, двинулся сюда. Очень уж гонцам земля понравилась здешняя. Чёрная и жирная, она сильно отличалась от всех земель, виденных Мокшей ранее. Казалось, положи семя, и вырастет всё.