Немногочисленные войсковые колонны уже закончили передвижение по реке и спрятались за невысокими стенами гарнизона.
Буер стоял у деревянной пристани и, как всегда привлекал внимание зевак, отгоняемых незаменимым хорунжим.
— И где же паруса? А, снизу привязаны. Корыто какое-то, а не лодья… О! Лызы[24]! Теперь понятно, на чём вы по льду… Хорошо идёт?
— Быстрее ветра. Ракшай, прокатим государя?
— Можно, — сказал Санька, отвязывая гик на буере и выводя его на правый борт. Распустив парус, он приглашающим жестом руки с почтительностью и поклоном указал на пассажирские кресла.
— Прошу садиться, ваше величество. Воспользуйтесь лесенкой и перилами.
Голос его прозвучал почтительно и одновременно… не то, чтобы велеричиво, а как-то значительно. Как у Левитана.
Царь нервно дёрнул головой.
— Он что, черемисский царь? — Спросил Иван. — Он говорит чище, чем мои бояре. И слова… «Воспользуйтесь».
— Нет, государь, он черемисский знахарь. И выражается не по-нашему. И грецкие, и латинянские слова пользует.
— И где он их набрался, ежели не у латинян? Мож лазутчик? А если на дыбу, скажет?
— Мальчишка он. В лесу вырос… — Сказал Адашев и испугался им же сказанного.
— Вот-вот, — сказал государь. — Увезёт нас с тобой и поминай, как звали. Мож, ну его эти каталки? Вдруг, он колдун и унесёт нас на небо? Вон, как крыло хлопает.
Санька понял, что царь над ним глумится, когда услышал его смех. Не нервный смех, а обычный пацанский. И Саньку «отпустило». Он вдруг увидел себя со стороны. Невысокий подросток с очень детским лицом. Какой с него лазутчик?
— Значит и к черемисам латиняне добрались, — вздохнул государь. — Помоги, Фёдорович.
— Ты, государь, кафтан сними. Там всё в соболях. Не замёрзнешь.
Царь скинул кафтан на руки Адашеву, встал на нижнюю деревянную планку, выпирающую из борта и взялся за выдвинутый Санькой деревянный леер.
— Ишь ты! — Восхитился царь. — Прячется…
Его сильное тело с помощью Адашева поднялось на буер и Иван сел в кресло.
— Удобно. Как на троне моём.
— Точно, — подтвердил боярин.
— А ты как? Это для тебя место?
— Вроде как…
— Ну так залазь! — Не томи душу.
Адашев перешёл на другой борт и залез в «гнездо», как он шутил. Накинул на Ивана соболий полог с отверстием для головы и натянул передний. Уселся сам.
— Экипаж самолёта приветствует вас на борту скоростного пассажирского лайнера и желает приятного путешествия, — звонким голосом произнёс Санька.
— Чего это он сказал? — Не понял царь.
— Это он всегда так говорит, — пожал плечами под соболиным пологом Адашев. — Заклятье какое-то.
— А-а-а… Трогай! — Приказал царь.