— Да где ж мне его сыскать, государь? Я у вас тут никого не знаю. Это Алексей Фёдорович лучше подскажет, или твой протопоп Сильвестр.
— Он не мой, — снова нахмурился Иван. — И вообще… Делай, что велю.
— Слушаюсь, государь, — согласился Санька. — Я не перечу тебе, но я впервые в Москве. Боюсь ошибиться в выборе.
Конь под царём снова занервничал, перебирая ногами.
— Ништо. Освоишься. И молодших… Как ты назвал? Гордейцев?
— Гвардейцев, государь…
— Вот-вот… Гвардейцев из новиков мне отбери.
— Исполню, государь.
— Что ты заладил? Государь, государь… Уже и оглядываться стали на нас.
В царской санной повозке ехал Адашев. Ему все встречные и кланялись. Рындам запретили охранять царя и они, чтобы соблюсти протокол въезда царя в столицу, обступили сани с Адашевым. Варваровская улица, продолжавшая дорогу из Рязани и Коломны, привела к Спасским воротам Кремля.
К своему стыду Александр Викторович в Московском Кремле за свою жизнь ни разу не был. В Москве был много раз, а в Кремль его не тянуло. Но Спасскую башню он помнил хорошо. Помнил и её знаменитые на весь мир часы. Так вот, башня, какая-никакая, стояла, а вот часы на ней отсутствовали.
Башня не имела кирпичного каменного готического навершия, и представляла собой «п» — образную конструкцию, чуть выше самой Кремлёвской стены. На площадке башни стоял высокий деревянный навес.
— А где часы? — Вырвалось у Александра. — На Спасской башне…
— Какие часы? — Удивился царь.
— Ну… Здесь должны висеть часы.
Иван покачал головой.
— Ты и о том ведаешь?! Откель? Ах, да… Ведун ведь. Сняли часы. Увезли в Новодевичью лавру. Старые уже. Более восьмидесяти лет веремя показывают. Сюда другие собирают. Вон, гляди, — Царь ткнул вперёд вытянутой рукой и указательным пальцем.
На башне под навесом Санька разглядел людей и непонятную с земли конструкцию над которой они трудились.
— И… Башня не Спасская. Спасские ворота там, — Иван махнул рукой назад. — Это Иерусалимские ворота, а башня — Фроловская, бо церква тут стояла Фрола и Лавра.
Александр сверился со своей «центральной библиотекой» и нашёл подтверждение словам Ивана.
— Ошибся, государь, извини. Это потом её так назовут, когда перестроят и образ спаса водрузят над проездом.
Иван Васильевич оглянулся и внимательно посмотрев на Ракшая, спросил:
— Трудно всё видеть наперёд?
Санька усмехнулся и ответил.
— Трудно не заплутать в видениях и разобраться, что за чем следует.
Царь подумав, кивнул головой.
— Трудно и мне в советах выбрать правый.
— Да-а-а… С чужими советами трудно, а с советчиками совсем беда. Обижаются, что не по-ихнему?