Раздается новый крик. Я оборачиваюсь, и мой взгляд падает на маленький тугой сверток в руках Тилли. Я до сих пор не видела ее лица и не уверена, что имею право делать это до прихода Нейта. Что-то подсказывает мне, что я должна подождать – пока он сам не увидит свою дочь. Кажется, что таким образом я бы вторглась на его территорию.
– Прости, Мэди. Все так сложно, и я…
– …не обязана объяснять все прямо сейчас. – Я слегка ей улыбаюсь. – Расскажешь все во время нашего двухчасового перелета. А пока нужно найти мальчиков.
Как только эти слова слетают с моих губ, дверь распахивается, и на пороге появляется Бишоп – без футболки и с забрызганным кровью торсом. Его плечи вздымаются и опускаются при каждом вдохе. Я бросаюсь к нему, инстинктивно проверяя, все ли с ним в порядке, но, когда наши глаза встречаются, я вздрагиваю. Его глаза представляют собой две иссиня-черные сферы, и я едва могу его узнать. Я замираю, сжав кулаки.
– Бишоп.
Он качает головой, а затем пинком распахивает дверь шире, позволяя Нейту, Джейсу, Хантеру и Сэйнту войти в комнату вслед за ним. Они выглядят так, будто только что побывали на Третьей мировой войне.
– Черт, – откашливается Нейт, отворачиваясь, чтобы прийти в себя.
Наступает долгая пауза, пока Тилли не нарушает затянувшееся молчание.
– Хочешь ее подержать?
Глаза Нейта закрываются, сквозь зубы вырывается шипение. Он падает на колени, и воцаряется пугающая тишина.
Я медленно приближаюсь к Нейту, игнорируя напряжение, образовавшееся между мной и Бишопом.
– Нейт? – шепчу я дрожащим голосом. – Ты можешь ее подержать…
– Не могу. – Он качает головой, задыхаясь при каждом слове, и встает на ноги. – Не так. Нам нужно уходить. Сейчас.
– Он прав, – соглашается Бишоп. – Пока мы разбирались с охраной, Катсии удалось сбежать.
– Еще бы она не сбежала.
Я закатываю глаза. Ненавижу ее.
– Она не знает, что Микаэла жива. Нам нужно убедиться, что мы сможем улизнуть раньше нее.
– А что, черт возьми, заставляет тебя думать, что ты должна быть жива? – огрызается Нейт, прожигая взглядом Тилли.
Атмосфера в комнате сразу же меняется. Меня охватывает беспокойство.
– Нейт! – прерываю его я. – Она мать твоего ребенка и моя чертова лучшая подруга!
– Она не больше чем ходячая матка. Ей больше не нужно быть живой. Ее работа окончена, и, – он переводит взгляд на меня, – я ей ни хрена не доверяю.
– Не доверяешь? – кричу я так громко, что ко мне подходит Бишоп. – Ты любил ее!
Нейт смеется.
– Поосторожнее со словами, сестренка. Мы с тобой оба знаем, что, если бы я любил ее, я бы не трахался с Татум каждый чертов день.