— Вот и все, — сообщает, отодвигая тележку и выключая лампу. — Пластыри еще придется поносить, снимай только на ночь.
— Извини, что я так… вторглась. Не стоило мне тебя ждать, ты устал и…
— Прекрати, это моя работа. Дождалась — прекрасно. Домой я всегда успею.
— Ты выглядишь расстроенным. Не хочешь поделиться?
— Долго рассказывать, — отмахивается.
Через минуту начинает мигать свет. От раздражающих мельканий я зажмуриваюсь.
— Черт, что с лампочкой? — хмуро произносит Макар, подходя к двери и ударяя по выключателю.
Через секунду свет гаснет, но когда Макар пытается включить его снова — не реагирует.
— Прекрасно, — в его голосе слышится раздражение.
— Видимо, поговорили, — произношу я. — Я пойду тогда. Спасибо.
— Куда пойдешь? — останавливает мою попытку надеть пуховик. — Дверь на магнитном ключе. Когда вырубает свет, она автоматически блокируется. Система безопасности. Сделали недавно, после ограбления. Свет отключился и из клиники вынесли шприцы и сильнодействующие рецептурные препараты.
— Мы заперты? — переспрашиваю, потому что половину его слов пропустила мимо ушей.
— Да. Пока не подадут питание, придется сидеть здесь. Сейчас наберу охрану, узнаю, что случилось.
Я сажусь обратно на кушетку и ставлю пуховик рядом. Судя по отрывистым ответам и тяжелому “ясно”, брошенному в перемешку со вздохом в трубку, мы тут заперты не на несколько минут.
— Охрана пока не в курсе. Запустили генераторы, но их отправили на реанимационное и другие отделения. Поликлинику не подключат, пока не разберутся с проблемой.
— Что ж… — хрипло говорю я. — Могу побыть твоим психотерапевтом на ближайшее время.
— Не накручивай, — говорит Измайлов, подходя ближе. — Просто тяжелая длительная операция.
— Очередные большие сиськи?
— То есть, так ты думаешь? — уточняет Макар. — Что вся моя работа — делать сиськи?
— Ты пластический хирург, — я пожимаю плечами, не понимая, что сказала не так. — Разве не это твоя работа?
— Это, — соглашается, но я слышу в его голосе сталь. — Конечно, только это.
— Ты меня неправильно понял, — оправдываюсь. — Твоя работа важна и…
— Разумеется, важна, иначе бы ты пошла зашиваться к хирургу в обычную клинику, который бы даже смотреть на тебя не стал. Дышишь, ходишь, значит, не в его компетенции.
Я замолкаю, понимая, что задела его за живое. Но я ведь правда не хотела обесценивать его работу, ляпнула, не подумав, а теперь жалею. Хочется извиниться и забрать свои слова обратно, но я почему-то молчу. Слышу тяжелое дыхание Измайлова и его нетерпеливое расхаживание по кабинету.
— Расскажешь, какая операция была?