— Сиськи шил, — отвечает недовольно.
— Я серьезно. Извини за то, что сказала.
— И я серьезно, — говорит непоколебимо.
Я слезаю с кушетки и иду к окну. Если он не хочет со мной разговаривать — полюбуюсь сугробами снега и мелкими снежинками, что падают с неба. Через пару минут Макар оказывается рядом со мной. Ничего не говорит, просто смотрит в окно.
— Я не хотела тебя задеть, — шепчу тихо.
Жду, что Макар ответит, но он все-так же стоит рядом. Его руки сложены на груди, взгляд смотрит в окно, губы сжаты в тонкую полоску. Он говорит, когда я перестаю ждать от него ответа.
— Наша клиника специализируется на хирургии, — произносит тихо. — К нам часто привозят тяжелых пациентов. Разумеется, я не участвую в операциях внутренних органов, но иногда приходится пришивать не только сиськи, Оля. Пациенты после ожогов, укусов, любых повреждений кожи — моя специализация. Сегодня привезли ребенка.
Он замолкает, а мое сердце екает. Мне до боли хочется его поддержать, и я не нахожу ничего лучше объятий. Протискиваясь между ним и подоконником, обхватываю Макара за талию. Он тут же размыкает руки и медлит пару мгновений, словно не зная, обнимать меня в ответ или отстранять. Я жду его решения и жмусь ближе. Боюсь, что выберет он не объятия, но ошибаюсь. Одна его рука обхватывает меня за плечи, вторая ложится на поясницу. Он прижимает меня к себе.
Его запах будоражит мои рецепторы. Я позволяю себе закрыть глаза и потереться о мягкую ткань его формы. Она пахнет стерильностью, а Измайлов — собой. И его запах мне, ожидаемо, нравится больше. Он такой… знакомый. Воспоминания тут же рисуют картину, как мы с Макаром точно так же обнимались, прежде чем разойтись. Вот ведь удивительная штука память. Достаточно одного-двух слов или касаний, чтобы она оживила что-то похожее и заставила почувствовать прожитый момент снова.
— Я правда не хотела, — шепчу.
Он молчит. Дышит шумно и сердце у него бьется ускоренно, я чувствую. Тук-тук-тук — гремит под моей щекой. Когда Макар едва ощутимо шевелится, я цепляюсь в его плечи и не отпускаю. Мне казалось, что это я его поддерживаю, а теперь получается, все наоборот?
— Эй, — говорит Макар.
Он скользит руками по моей спине, обхватывает меня чуть выше предплечья и отстраняет всего на несколько сантиметров, но этого оказывается достаточно, чтобы мне стало холодно.
— Макар, — шепчу, буравя взглядом пару красных капель на его форме.
— Ты чего? — непонимающе шепчет он.
Я и сама не знаю, чего, мне просто вдруг так хорошо стало рядом с ним. Тепло так, уютно, словно я оказалась дома. А теперь, когда я больше не вжимаюсь в него, мне кажется, что меня раздетую выставили на улицу и захлопнули перед носом дверь. Мурашки покрывают кожу, тело бьет озноб.