Я смотрю на Мэри и встречаюсь с ней взглядом, надеясь, что она увидит мою благодарность.
— Еще раз спасибо.
Она отворачивается, как будто вид меня ей противен, и рычит на Трея. Мой гнев усиливается. Я ненавижу, когда на меня смотрят так, будто я ниже кого-то, но меня действительно бесит, когда это презрение направлено на кого-то, кто мне дорог.
Мы втроем спешим по коридору, и я больше не говорю, пока мы не выходим на улицу.
— О чем, черт возьми, ты думал? — кричу я на Трея, пока мы идем к моей машине. — Тебя могли арестовать!
Трей смотрит на меня, в его глазах мелькают сожаление и унижение.
— Глории нужны были материалы для детского сада и еда. Мама не дала мне денег, поэтому мне пришлось достать их другим способом.
Я тяжело сглотнула.
— Почему ты не пришел ко мне?
— Я не могу всегда приходить к тебе. Ты купила нам новую одежду и заплатила за мою футбольную экипировку. Нечестно всегда просить у тебя денег. — Его внимание переключается на землю, и он пинает камешки своим ботинком. — Достаточно жалко, что мама всегда просит у тебя деньги, а потом тратит их на выпивку.
— Я скорее дам деньги тебе, чем ей, Трей. Я даю ей деньги, чтобы помочь тебе и Глории. Никогда не стыдись просить меня о помощи. Ты слышишь меня? Если тебе или Глории что-то понадобится, ты придешь ко мне. Не воруй в магазинах!
Кайл прочищает горло, и мы оба смотрим на него. Я забыла, что он здесь.
Он наклоняет голову в сторону угла парковки и фокусируется на мне.
— Могу я с тобой поговорить?
— Конечно. — Я достаю ключи из сумочки и передаю их Трею. — Встретимся в машине через минуту.
Трей берет их и уходит. Я вытираю глаза, прежде чем провести руками по лицу и встретиться взглядом с Кайлом. Мы стоим лицом друг к другу, и его руки ложатся мне на плечи, прежде чем он делает шаг назад, как будто осматривая меня.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Я киваю.
— Да, просто немного разозлилась. Я не могу поверить, что Трей мог украсть в магазине. Я миллион раз говорила ему, что если ему что-то понадобится, позвони мне. Вместо этого он ворует, доказывая всем, что мы все одинаковые.
Он опускает руки, чтобы провести ими по моим рукам.
— Не смей слушать эту старую мышь, слышишь меня? Заблокируй каждое гребаное слово, которое она тебе сказала.
— То, что она сказала, не было ложью, — бормочу я.
— Да, блять, это так. Ошибки и проступки твоей семьи не определяют тебя. Кто они — это не ты. Когда я смотрю на тебя, я вижу сильную женщину, женщину, которая борется за то, чего хочет, и берет на себя ответственность, которая ей не принадлежит, чтобы сделать жизнь детей лучше.