— Что Миша?
Половину из его слов я уже не понимаю. Мила попросила, он застал Марину в слезах.
— Альфонс он. С бабами встречается за деньги. К Марине вроде как серьезно — цветы, конфеты, кольцо, замужество. Бросить собирался после свадьбы, но какой там. Я узнал сам недавно. Пробил их семью, а там сын один. Нет никакого брата у него. Все и сложилось.
— Мила поэтому попросила тебя сделать так, чтобы я приехал?
— Нет, не поэтому. Марина Мишу не любила. Никогда. По тебе сохла. И все это видели. Я думал, что ты приедешь, нормально все будет, вы поймете, что любите друг друга, а ты девушку притащил. Где нашел актрису свою?
— Мы встречались с ней два месяца до твоего звонка.
— Ну да, — он кивает. — А о беременности она тебе раньше не заявляла?
— Ты знаешь, что она беременна?
Папа смеется. Закатывает глаза, как делал всегда, когда его раздражало мое тугодумство.
— Не беременна твоя благоверная. Лапшу на уши тебе навешала. Даже справку проплатить хотела. Хорошо, что в клинике знакомого, у него Мила рожала. Я заехал к нему на разговор, а там Софи. Из кабинета вышла, даже меня не заметила, ну я и спросил. Справку она попросила ей липовую сделать, а как отказали, дальше, наверное, пошла. Тебе еще не предъявляла?
— Я тест видел.
Отец смеется.
— Дурак ты, Глеб. По тесту бабам верить. Молодой, зеленый. Знаешь, сколько я таких тестов повидал? Глядишь, раз двадцать уже женился бы. Марине не говори сегодня ничего, дай отдохнуть и с матерью пообщаться, но речь я бы заготовил. И о намерениях подумал: если ты так, повстречаться просто, то лучше ее не трогай, а если серьезно, то…
— Жениться я на ней хочу, папа, — произношу то, о чем еще сам не думал.
Легко так произношу, будто решено все давно. Я и правда жениться хочу на ней. Люблю Марину так сильно, что готов связать с ней свою жизнь.
— Это если согласится, — папа смеется и хлопает меня по плечу. — Прости меня за то, что я сделал. Отчасти по моей вине вы не вместе: если бы ты тогда приехал, может, и по-другому все было бы, но…
— Я понимаю.
Отца я и правда понимал. Он тогда переживал за Милу, за сына и за Марину, которая стала ему как родная. Я, конечно, обиделся бы, узнай раньше, но после сообщения о том, что Софи не беременна, все обиды отходят как-то на второй, а то и на третий план. Неважным вдруг все становится. Да и разве есть разница, что там было, если сейчас я могу быть спокойным?
Я долго не понимал, как так могло получиться, что она забеременела, ведь мы предохранялись, даже консультировался по этому поводу. Мне сообщили, что стопроцентной гарантии нет и это могло произойти в любую минуту.