Миша: Не сплю. Киноху смотрел, прости, было действительно интересно, не мог отвлечься.
Марина: Ничего. Я уже ложусь тоже. Решила написать перед сном.
Миша: Соскучилась?
Марина: Ага.
Миша: Мы же едем на выходные за город? Планы не изменились?
Я задумываюсь над его сообщением. Точнее, над тем, хочу ли я ехать за город. На самом деле не хочу. Идеальные выходные для меня после всего случившегося — вкусный глинтвейн, все понимающая Лидка и теплое одеяло, под которым я смогу спрятаться.
Марина: Едем.
Не даю себе времени опомниться и передумать. Миша сделал мне предложение, а теперь хочет назначить дату свадьбы. Я просто не могу отказать ему и нагло воспользоваться тем, что прошлое ворвалось в мою жизнь.
Тихий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. За размышлениями я совсем забыла о том, что мне нужно быть начеку, поэтому, когда в дверь стучат, я даже не знаю, что делать. Открывать? А если там Глеб?
— Мариш, ты спишь? — голос мамы успокаивающе действует на мое сознание.
Это не Глеб. Я быстро встаю с кровати и откладываю телефон. Открываю двери и натыкаюсь на изучающий взгляд мамы. Она удивленно осматривает меня с ног до головы, заглядывает в комнату и входит. Ощущение, будто она подозревала, что я тут не одна, но я отгоняю эту мысль.
— С Мишей переписывались, — я искренне улыбаюсь и закрываю за ней дверь.
Телефон светится входящим сообщением, поэтому я подхожу к кровати и беру его в руки, чтобы ответить.
Миша: Спокойной ночи, малыш.
Я улыбаюсь и печатаю ответ, а после поднимаю взгляд на маму и натыкаюсь на ее подозрительность.
Мама не заставляет себя ждать. Между нами всегда было доверие, и это никогда не изменится.
— Скажи мне честно, Марина, ты любишь Мишу? И замуж за него выходишь, потому что хочешь?
Марина
Мне не нравится вопрос мамы и то, что она вообще задумывается над этим, а еще не нравится зарождающийся внутри протест. Он появляется всегда, когда вокруг кто-то против того, чего я хочу, ну или думаю, что хочу. Миша же замечательный, как мама может спрашивать, хочу ли я за него замуж и люблю ли его?
— Что за вопросы, мама? — интересуюсь, даже не понимая вначале, что отмахиваюсь от прямого ответа.
— Нет, ты скажи, — настаивает она. — Скажи, потому что, когда ты смотришь на Мишу, я не вижу и сотой доли того, что ты испытываешь к Глебу. Да, — она кивает, — это невозможно не заметить. И если твой жених не тупой, он должен был это понять. Странно, что он сюда еще не приехал.
— Мама! — моему возмущению нет предела.
Мама всегда была прямой, но сейчас ее прямолинейность сильно ударяет по моему сознанию. Я и не думала, что со стороны заметно мое небезразличие к Глебу.