— Чего их бояться! — первый Мышонок говорит.
И одного светляка съел.
— Конечно, — второй Мышонок поддакивает. — Букашки, больше ничего!
И двух светляков съел.
Поглядели ещё мышата на удивительную полянку, повернулись, дальше побежали.
А в лесу-то совершенная тьма настала. Ни деревьев больше не видать, ни кустов, ни черники с брусникой. Только нюхом и можно дорогу отыскать.
Вдруг высоко над головами мышат новые огни засветились. Жёлтые. Два круглых одинаковых жёлтых огня.
Мерцают, медленно поворачиваются.
На мышат уставились.
— Небось тоже букашки! — первый Мышонок говорит.
— Ага, — поддакивает второй. — Я бы их съел, кабы не так высоко забрались!
А жёлтые огни с места снялись и бесшумно поплыли вниз, прямо на мышат.
Хорошо, что Мышь-мама, которая детей своих разыскивала, успела вовремя подбежать. Одного Мышонка в кротовую норку толкнула, второго под еловый корень подпихнула. Сама — прыг! — и за пнём спряталась.
Жёлтые огни низко проплыли, ветерком опахнули. Исчезли.
— Мам, это что было такое? — первый Мышонок спрашивает.
— Это чего светилось? — переспрашивает второй.
А Мышь-мама из-за пня вылезла, отдышалась и отвечает:
— Сейчас я вам такую трёпку задам! Такую таску! Будете у меня по ночам разгуливать!
— Да что же это светилось-то?
— Это глазища совиные! Это про вас, бестолковых да глупых, летает мышиная смерть!
Барсук говорит:
— Ну, что за лето нынче?! Холодно, дожди льют. Впору зимнюю шубу надевать... У меня барсучата малые даже в норе зябнут!
Бобёр говорит:
— И-эх, какое лето нынче славное! Ни тебе жарищи окаянной, ни тебе засухи. Воды в речке много, плавать раздольно. Малые бобрята резвятся в своё удовольствие!
Уж говорит:
— Собралась погода нас, ужей, погубить! От холода кровушка стынет, шевелиться не хочется. Еле ползаю... Лягушку догнать — и то не могу!
Олень говорит:
— Хороши стоят погоды! Комар не кусается, слепней да мух, почитай, совсем не видать. Прекрасное лето, прекрасное, только жарковато малость... По лесам бежать — упаришься!
Шнырял Зайчонок по лесу, видит — на поляне пень стоит гнилой, а на пне — чьё-то большое копыто.
Серое гладкое копыто с коричневым ободком. Новенькое!
Ахнул Зайчонок:
— Это кто же копыто потерял?! Вот ротозей-то, а? Небось теперь на трёх ногах ковыляет, плачется, да найти не может. Выручить, что ли, беднягу?
Сидит Зайчонок, раздумывает: «Чьё такое большое копыто? Какого зверя?»
Из ельника выбегает на поляну Кабан. Длинное рыло к земле опустил, пятачком вертит, нюхает. Будто ищет чего-то.
— Дяденька Кабан! — Зайчонок кричит. — Это не ты здесь копыто потерял?