Однажды ночью я проснулась и увидела, что на моей кровати сидит мужчина, одной рукой прикрывая место, где у него было отстрелено лицо.
– Не бойся, – сказал он. Слова звучали неразборчиво и искаженно, как будто голос сочился не изо рта, а из других частей тела.
– Я не боюсь, – ответила я тоже каким-то чужим от долгого молчания голосом. – Я знаю, кто вы.
Если бы мужчина мог улыбаться, то обязательно бы это сделал.
– И кто же?
– Смерть, конечно. – Я вздохнула. – Честно говоря, меня успокаивает, что вы искали меня так же настойчиво, как и я вас. Долго еще?
– Нет.
Я похолодела.
– Как это – быть мертвым?
– А ты как думаешь?
Я размышляла над вопросом, только сейчас сообразив, что сжимаю в руке письмо Роуи.
– Мне кажется, что смерть похожа на полунаркотическое состояние или когда у тебя жар, – прошептала я. – Будто ты на шаг отошел от всех остальных. Но шаг этот такой длинный и широкий, что догнать не получается, и остается лишь наблюдать, как все любимые медленно уходят.
– Ты хочешь этого?
– А что, у меня есть выбор?
– Выбор есть у всех.
Я цинично расхохоталась, но мне было все равно.
– Разве? А вы? Сюда вы пришли по выбору? Стали после смерти безобразным чудовищем?
– Ах, ma petite-nièce, я сделал это добровольно.
– Почему?
Мужчина поднялся.
– От любви мы становимся такими дураками, – сказал он, и полупрозрачный силуэт замерцал и исчез.
Впервые за шесть месяцев я приподнялась и села. Опустив ослабевшие ноги на пол, я попробовала пройти нетвердым шагом через комнату к окну. На фоне темного неба стоял клен, его голые ветки трепетали на холоде. Я посмотрела вниз на дорогу, зная, что всего через несколько часов по ней пройдет Роуи. Я прочитала каждое из его писем так много раз, что казалось, слова навсегда отпечатались у меня в мозгу. Я знала, что во втором письме он сделал ошибку в слове «существование», написав «а» вместо «о», а в четвертом – забыл поставить хвостик над «й» в слове «давай». Я спала с ними, не положив под подушку, а сжимая в руке, и если потела во сне, влага с моих ладоней смазывала чернила. Я многократно перечитывала и последнюю строчку из письма, полученного пару дней назад, – заключительного письма Роуи перед приездом домой, – пока слова не потеряли своего значения у меня в голове и понятны были только одному сердцу.
Ава, я любил тебя раньше.
Позволь мне любить тебя и сейчас.