То, что произошло потом, ни один из них так и не смог объяснить до конца. Вивиан будто бы наблюдала за кем-то со стороны: вот кто-то раздевается, чьи-то губы на коже Джека, чьи-то руки на его груди. Ее мысли занимали лишь вкус его губ и пальцы, запутавшиеся в ее волосах. А когда он своим телом придавил венок во второй раз, она, широко расставив ноги, села сверху, бедром к бедру, и выгнула шею к небу.
Головой Вивиан ощущала прохладу садового грунта. От него шел резкий и мощный зловонный дух, он лез к ней в ноздри. Самая крупная георгина из тех, что росли у матери в саду, называлась «Неустрашимая» – ярко-красный цветок в форме помпона размером с глубокую тарелку. Вивиан протянула руку и, сорвав его, стала трясти туда-сюда, поражаясь тому, какой он большой, но при этом хрупкий, и ей ничего не стоит общипать его пальцами.
Белое платье Вивиан сползло с плеч, в лунном свете обнажив грудь. Юбка перекрутилась на талии. Размазывая по плечам грязь и теребя оторванные кружева на подоле, она подметила без всяких эмоций – как она вообще теперь может что-то чувствовать, раз потеряла Джека? – что была одета как невеста, когда увидела Джека и в первый раз, и в тот, что, вероятно, станет последним. Есть, наверное, здесь какая-то ирония, хотя это мало утешало ее многострадальное сердце.
На темном небе Вивиан видела оранжевые отблески пламени костра. Если закрыть глаза, было слышно, что празднование продолжается без нее: собравшиеся в круг мужчины, чьи громкие от выпитого по случаю праздника пива голоса разносятся по округе, их жены, отгоняющие детей от костра. Если задержать дыхание, было слышно, как Джек что-то шепчет на ушко невесте. Она громко выдохнула.
Вивиан считала себя разумной женщиной. Она родилась под знаком девы. Она привыкла решать задачи, даже если для этого приходилось подолгу все обдумывать в ванной. Но такое! Такое невозможно осмыслить. Когда она пыталась представить свою жизнь без Джека или его жизнь без нее, ей в голову ничего не лезло, кроме утконосов. Что есть утконос, как не просто утка с мехом? Сама мысль была нелепа и неправильна.
Она осторожно провела пальцем по месту на шее, куда ее поцеловал Джек. Оно пылало, а в груди ныло так, что было больно дышать, двигаться, думать. Тогда Вивиан решила остаться на земле под клумбой с георгинами, глядя на отблески пламени в ночном небе и выдыхая каждый раз, когда до нее доносился вороватый шепот Джека.
Гейб видел, как Вивиан и тот парень – кто он, черт побери, такой? – свернули на дорогу, ведущую к водохранилищу, и его сердце поскакало вслед за ними. Затем он сел на бордюр у аптеки рядом со старым бродягой, бренчащим на мандолине пальцами с длинными грязными ногтями. Там он и оставался в ожидании, когда вернется сердце, вежливо улыбаясь попыткам бродяги исполнить музыку.