– Подать мне роллы с говядиной! – еще громче завыла псина.
Видит – гиена ее на айфон снимает и хохочет пуще прежнего. Даже встала со стула. А под трусами у гиены выпирает огромный хер!
– Ах ты сраный трансвестит! – зарычала псина. – Приперлись тут однополые мудаки, детей развращают, насмехаются над честной трудящейся женщиной! Хером в бикини трясут!
– Это не хер, а клитор! Я горжусь своим клитором! – захохотала гиена. – А таким, как ты, нет места в рядах настоящих женщин, тупая терфка[8]!
Озверела псина-туапсина, прыгнула на гиену, хотела ее искусать, да запуталась в своем шлейфе. Видит псина, что у гиены клыки вдвое больше и острее. А гиена хохочет во всю пасть и снова на айфон снимает.
– Чтоб вы сдохли, членобабы! – взвыла псина.
И тут ее бальное платье превратилось в старый купальник, «порше» снова стал джипом, лабутены обернулись шлепанцами за сто рублей, а золотая карта позеленела и сделалась карточкой «моментум» от Сбербанка.
Явилась у барной стойки злая волшебница Фемка и промолвила:
– Мне стыдно за вас!
Поджала псина хвост, попятилась к выходу, но тут пекинес достал из холодильника роллы «Филадельфия» и тявкнул:
– Присаживайтесь, сударыня!
– Мерси, – гавкнула псина.
Поела она роллов, хотя ей совсем не нравилась сырая рыба. Попила ледяного шампанского. И решила, что пекинес не такой уж плохой парень.
Фемка тоже съела несколько роллов. А гиена Полина извинилась и удалила видео с псиной, потому что женщины должны не ругаться, а поддерживать друг друга.
И с тех пор псина-туапсина по выходным заезжает в суши-бар, а пекинес печет ей роллы с говядиной.
Жила-была в Москве маленькая женщина – хомячка Катя. Поэтка, феминистка, учительница, кондитерка, правозащитница и сталкер. Мечтала Катя превратиться из гадкого хомяка в прекрасную лебедь и завоевать сердце трансгендера Андрея. Но лебедь Андрей ее совсем не замечал, были у него дела поважнее. То перекрасит перья в розовый цвет, то встанет с большим плакатом у белорусского посольства, чтобы Лукашенко перестал кошмарить рабочий народ. Пристроится рядом хомячка с маленьким плакатиком, запищит: «Хай живе Беларусь!» – а тренсгендер делает вид, что не слышит. Переминается с лапки на лапку, того и гляди наступит.
Идет как-то Катя с митинга и горько плачет. Тут ей навстречу злая волшебница Фемка – огромная, как Андреа Дворкин.
– О чем кручинишься, красавица? – спрашивает Фемка. – О кознях Лукашенко или о судьбе Навального?
– Да есть тут один лебедь, – шмыгает носом Катя. – Совсем края потерял, трансгендыр проклятый!
– И чего ж ты хочешь? – спрашивает Фемка.