Из-за густых, вольно растопыренных веток пришлось пригнуться и прикрыть голову. Из-за узкой тропки и стены за спиной возникло ощущение, что прошла по карнизу… Поэтому Варя слегка растерялась, неожиданно вынырнув из-под дерева сразу на шумную базарную площадь.
Белко-песец обругал ее за медлительность выразительным фырканьем, махнул хвостом, как гид флажком для туристов, и повел за собой в известном одному ему направлении.
Варя неуверенно последовала за ним. Ее успокаивала мысль, что пока они проделали незамысловатый маршрут, и при желании она легко и быстро добежит до портала, не рискуя заблудиться. А песец — он наверняка просто хочет, чтобы она проводила его до дома хозяев. И ей самой будет приятнее знать, что такой милый и умный зверек благополучно вернулся к любящей семье…
Вот только зверь не стал выбирать безопасный окольный путь, а бесстрашно ринулся в самую гущу рыночной жизни. И опасность не ограничивалась лабиринтом прилавков и толпой пеших покупателей, хотя затоптать такую мелюзгу не составляло труда, и просто чудо, что зверьку до сих пор не отдавили лапы.
Куда страшнее Варе показались местные средства передвижения — громоздкие коляски, отдаленно напоминающие катера на воздушной подушке. Нет, внизу у них были обычные колеса — со спицами, как у старинных карет. Спереди располагалось кресло для водителя и руль-рогатина. Варя заметила клаксоны с грушами-гармошками и подвесные фонари вместо фар. За водительским сидением размещались пассажиры на узких диванчиках, в один или в два ряда. А сзади, там, где обычно полагается быть багажнику, поперек повозки возвышалось здоровенное колесо из деревянных планок и спиц, в каркасе из проволочной сетки с крупными ячейками. По всей видимости, конструкция эта явлалась двигателем экипажа. У болотного вездехода в похожем каркасе крутился винт пропеллера, здесь же вращали колесо угорелые белко-песцы — несколько десятков зверьков в каждом экипаже: рыжие, бурые или пепельных, самых разных мастей и расцветок, кроме белых.
Насколько Варя сумела разобрать, лавируя в толчее, крутя головой по сторонам и пытаясь при этом не сильно отстать от своего хвостатого спутника, клаксоны на колесницах использовались не только для распугивания зазевавшихся прохожих, но и для управления «живым двигателем». Причем зверьков внутри беговых колес не запирали и на поводки не сажали. Варя заметила, как одноместная колесница притормозила, чтобы молодой щеголеватый водитель мог пофлиртовать с хозяйкой цветочного прилавка и купить букет — на пару минут остановки белки выскочили наружу, расселись на шляпе и на плечах водителя, с любопытством разглядывая цветы. А одна залезла в вазу, чтобы попить воды, хотя на задке повозки болтались два глубоких ведерка — с кормом и для питья. Когда же водитель решил ехать дальше, по его свистку зверьки мигом нырнули обратно — и колесница рванула с места так резко, как будто была запряжена четверкой лошадей. Хотя нет, наверное, еще быстрее…