– Я сказала, что нырну одна, – огрызнулась я.
– А я сказал, что это очень плохая идея, – процедил Мокки. – Блёсны, помнишь? Маршрут Дикой охоты идет четко вдоль этих руин. Более того: именно здесь всадники любят останавливаться на отдых.
– Откуда ты знаешь?
– Принимал как-то раз участие.
Я поджала губы.
– Ладно, Мокки. Вот только сейчас рассвет ничем не примечательного вторника. Дикая охота проходит несколько раз в год и обычно по выходным. Ты правда думаешь, что нам настолько не повезет?
– Да, Джерри, думаю. Потому что фортуна от меня без ума, – самоуверенно заявил Бакоа.
И, кажется, он был прав в этом громком заявлении. Ведь вдалеке почти сразу же раздался звук волшебного охотничьего рога.
Я посмотрела на Мокки. Он растянул губы в горькой усмешке, потом вдруг болезненно расхохотался, а два мгновения спустя его лицо уже сменилось холодной, отстраненной маской. Вода на западе стала темнеть от поднятого песка.
Мы с Бакоа рванули в сторону группы острых скал, вокруг которых извивалось множество водорослей. Ободрав локти и колени, мы прорвались в самый центр каменного круга и замерли.
Звук охотничьего рога повторился еще пару раз, приближаясь, а затем сменился звонкими и будто неземными голосами, диковинными мелодиями, хрипением подводных коней эх-ушкье. Сквозь щели между скалами мне стало видно вереницу всадников, появившихся вдалеке.
Блёсны.
* * *
Кавалькада охотников выглядела так, будто сошла с полотна старинного гобелена.
Прохладные синие и зеленые наряды, развевающиеся в воде. Бледная кожа сверкает серебром в свете жезлов-фонарей, которые держат слуги, спешащие перед знатью на толстых рыбах. Носы и скулы скрыты дыхательными масками со множеством тонких трубок: из-за них блёсны немного похожи на призрачных кошек. В глаза втерта жгучая мазь, защищающая их от воды – из-за нее радужки у блёснов совсем черные, а белки – слегка голубоватые. Тонкокостные и безжалостные, на огромных мускулистых конях эх-ушкье – воплощениях смерти, в руках – гарпуны и копья.
Причудливое, странное зрелище, все в дурманной жемчужной пыльце, шлейфом тянущейся за Охотой.
Медноволосую голову блёсна, скачущего впереди кавалькады, украшал ракушечный венец. Одетый в изящный темно-зеленый костюм с широкими длинными рукавами, он был самым красивым из рамбловцев. Я невольно залюбовалась его точеным профилем, высоким лбом и гордым орлиным носом, заметным под маской. Густые локоны цвета красного дерева доходили ему до плеч и слабо колыхались под водой, мягкие губы напоминали розовые лепестки.
На мелодичном дольнем языке блёсен приказал своему двору остановиться. Охотники, спешиваясь с черногривых эх-ушкье, хохотали и пели, огрызались и целовались. Слуги, сопровождавшие вереницу, стали спешно распаковывать припасы, устилать морское дно тяжелыми тканями, уставлять напитками и яствами подводного мира. Донные яблоки – медовые и сладкие; устрицы и морские ежи; зажаренные птички-ныряльщики, нашпингованные пастернаком и черемшой.