Возможно, это всего лишь неверный лунный свет.
Вслед за Бакоа мы зашли в главный холл Ордена. Все затягивала паутина и пыль, характерно пахло сыростью. Книжные шкафы и картины на темных стенах взбухли от влаги и потрескались. В дальнем углу возле конторки регистратора я заметила гору тряпья и какие-то коробки – такие укрытия обычно оборудуют себе бродяги, которым негде ночевать в холода. Но ни одной живой души сейчас тут не было, а золотые и явно дорогие канделябры на высоких стойках остались в целости и сохранности… За исключением грязи и неопрятности, холл находился в полном порядке. Следы разрушений отсутствовали. Здесь не разразилось битвы, почти не орудовали вандалы.
– Такое ощущение, что Орден просто покинули, – пробормотала я. – Его могли… распустить?
– В теории, конечно, могли. – Тилвас задумчиво провел пальцами по пыльной стойке.
– Я не представляю, чтобы сэр Айтеш пошел на это, – вступила Галаса. – Вы знаете, я не любила Орден и то, что он делает. Но Айтеш верил в свое детище. Он бы не закрыл его вот так. Не бросил бы все эти богатства.
– Кто финансировал Орден, кстати? – лениво поинтересовался Мокки, чуть ли не обнюхивая золотые канделябры, но благоразумно не дотрагиваясь до них. – Я бы на месте инвесторов обязательно спросил, за каким гурхом мои деньги теперь просто валяются вот так, без дела.
– Насколько я понимаю, Сенат, – Галаса развела руками.
– Если ты про шэрхенмистский Сенат, то сенаторы бы точно уже забрали тут все, переплавили, а территорию Ордена сдали в аренду, – вскинул брови Бакоа.
– И заодно подтерли документацию, – согласился Тилвас, роясь в ящиках за конторкой. Они были полны бумаг, сургучных печатей, писчих перьев и прочих брошенных вещей. – Когда закрываются такие проекты, память о них принято закапывать как можно глубже.
– И что это значит? – нахмурилась Галаса.
– Сенат не знает, что резиденция Ордена находится в таком плачевном состоянии, – объяснила я. – И что, возможно, самого Ордена тоже нет… Кто бы ни был связующим звеном, он каким-то образом делает вид, что все в порядке. Уже достаточно долгое время.
– Почти два года, возможно, – Мокки указал пальцем на бронзовый куб календаря, лежавший на стойке регистратора.
И действительно: цифры на нем застыли на дате, соответствующей позапрошлогодней весне.
Тилвас побарабанил пальцами одной руки по локтю другой.
– Пойдемте и найдем уже местную картотеку с данными о рёххах, – предложил он.
– Разделимся, чтобы сделать это быстрее? – предложила Галаса.
Мы с Мокки невольно расфыркались, наши смешки звучали неуместно в этом пропахшем зимой здании.