Они назвали Мокки предателем. На всю страну объявили «крысой», которой он никогда не был.
К статье было приложено изображение бритвы Бакоа с выгравированной на ней строчкой стихотворения на дольнем языке. Эту бритву знал каждый в Квартале Гильдий, равно как и то, что Мокки с ней не расстанется по доброй воле. Эту же бритву снял с вора призрачный змей в Ордене Сумрачной Вуали.
Я перевела взгляд на Мокки. Он развалился на кухонном стуле так намеренно беспечно, что, казалось, у него сегодня выходной, и завтра выходной, и вообще – вся жизнь полна сплошных выходных, а любимый цвет – несомненно, розовый.
– Плохая новость, – сказала я, еще раз оценив статью.
– Я бы вообще не назвал это новостью, – бесстрастно прокомментировал Бакоа. – Считай, это разрешение на бойню в Квартале Гильдий. Все и всё, к чему я когда-либо прикасался, сейчас окажется под сомнением. А когда большое количество оставшихся без контроля преступников сомневаются, погодные маги предсказывают дождь из оружия, запрещенных веществ и трупов. Ровным счетом ничего хорошего. Мне надо скорее вернуться к работе, пока не стало слишком поздно.
Зная, что Квартал Гильдий – шаткое место, будто выстроенное из фишек домино, а Мокки уже больше месяца не было на месте, что и так породило слухи и дестабилизировало обстановку, я не была уверена в том, что успех вообще возможен. Когда начнется резня среди воров за освободившееся место шефа, то она эхом прокатится и по остальным братствам: ассасинов, охотников, бойцов, черных торговцев, виноделов, наслаждений…
Кроме того, обвинение в крысятничестве детективам – это очень, очень грязно. Квартал Гильдий всегда был сам по себе, город в городе, покупавший себе право на «сумеречную свободу» большим количеством анонимных взносов в казну. В нем действовал определенный кодекс чести: да, мы ублюдки, но все проблемы мы решаем между собой, спите спокойно, честные горожане.
Газетное сообщение поколеблет эти принципы. Разочарованные гильдии сожрут сами себя.
Я посмотрела на вторую обведенную заметку. Когда я прочитала ее, мне подурнело – ноги ослабели, и я непроизвольно вцепилась в угол столешницы, изо всех сил стискивая зубы, чтобы не взвыть.
Очень сухо и коротко заметка сообщала, что сегодня на рассвете в саду «одной приличной семьи, проживающей в Пике Волн в частном доме неподалеку от озера Истинных Намерений» нашли десять белых мертвых лисиц с вырванными сердцами. Лисы были повешены на раскидистом буке, их сердца разбросаны по газону, а кровью кто-то написал на крыльце:
«Иди ко мне».