На чистое дотоле небо наползли темные тучи. Лишь в одном разрыве между ними было видно луну – самый краешек, но такой яркий, что выхватил нас с Тилвасом, будто фигурки в магазинной витрине, подсветил и приласкал.
Поднявшийся из-за ветра песок крутился маленькими смерчами у ног Талвани. Аристократ покосился на них и по памяти процитировал:
– Ventus autem immitis aiebant mutatio! Dominus tuus ego sum, quo veniat ad lucem!
«Будь беспощаден, ветер, дуй, сзывая перемены! Твой повелитель, я зову рассвет!»
Строчка была из старой пьесы Овирра, которую так любили разбирать преподаватели риторики и нитальского языка. Я улыбнулась, узнав ее. Там все заканчивалось более или менее хорошо – редкий случай для драматургии золотого века – хотя и не без потерь…
– Aurora voco. Credo quia nullum vestigium vel umbra remanebit ac tenebras. Si sol facti sunt, amica mea.
«Я зову рассвет и верю, что от мрака не останется ни следа, ни тени, если ты тоже станешь солнцем, любовь моя».
– Вот как? «Любовь моя», говоришь? – с интересом отозвался Тилвас, и я тотчас фыркнула:
– Из песни слов не выкинешь. Не путай цитаты и реальность, Талвани! Я просто вспомнила следующую строфу, и все.
– Сredo, – примирительно кивнул аристократ. «Верю».
И продолжил смотреть на меня с шаловливой улыбкой глазами, блестящими от разлитого в них лукавства. Что-то красивое танцевало у меня внутри, когда я смотрела на него. Сейчас Тилвас был одет в такую же по фасону таори, как в день нашего знакомства в карете. Я задумчиво провела рукой по шерстяной ткани.
– А ты вообще знаешь, как я тебя ненавидела в первую неделю нашей встречи? – спросила я.
– Могу только догадываться, – галантно отозвался артефактор.
– До луны, Тилвас. До созвездий. До иных миров. Все в тебе бесило меня, все. То, как ты уверен в себе, как легко обращаешься с жизнью – будто с игрой, созданной эксклюзивно для тебя. То, что тебе, а не мне, досталась вся эта спокойная, размеренная жизнь в старинном замке, величавый аристократический уклад, манеры и достоинство, все это право и возможность быть человеком голубой крови, быть элитой… То, для чего я росла, понимаешь? То, к чему стремилась. У тебя это было. У меня – нет.
– Я понимаю. Я нередко удивлялся, что ты не сломала мне нос.
– Хм, но я, помнится, пыталась. Поначалу.
– О нет, ты путаешь. Нос? Ни разу. Ты хотела проткнуть меня ножом – это было. Ты уничтожала меня при помощи острых слов – тоже да. Помнится, разок столкнула с гаррара. И даже успешно разбила мне сердце…
Я вскинула брови. Тилвас наклонил голову, вглядываясь в меня, ожидая реакции.