– Но ты же сбежал из нашей тюрьмы, ты мучил нашего корролэ…
– Я не виноват, что он согласился на сделку с Орденом и объединился с человеком.
– Это был его выбор, его… – шептали морские. – А вот ты принял решение за него. Нарушил его свободу. Принес ему муки. Свел с ума, и теперь красные подводные цветы вянут, погибая, и тьма наполняет наше царство.
– У вас там и так тьма, – прорычал горфус, обнажая зубы.
Он осознал, что договориться не получится. Все вокруг уже было заполнено духами. Замок плыл в ночи, как разбитый корабль, но горфус все же попробовал вырваться.
Вскинув морду к небу, протяжно взвыв, он призвал армию теней, хлынувшую на рёххов в попытке загрызть их, воспользовавшись эффектом неожиданности. Но морские уже давно были будто натянутые струны, и теперь сорвались в атаку – кишмя кишащее светящееся марево силы и мести.
Я не смотрела на бой. Я плакала над телом Мокки, брошенным, словно сломанная кукла, у фонтана.
Убит.
Убит.
Убит, —
набатом звучало в моей голове.
Мои пальцы тряслись. Распахнутые глаза вора давно остекленели, рот был открыт в безмолвном крике. Растерзанная грудь похолодела. Вода, затоплявшая сад, обступала Мокки, от ран во все стороны тянулись красные ручейки.
Я взвыла. Я вцепилась в застывшее тело Бакоа, я уткнулась лбом в его раненую грудь, я молилась всем и всему, что знаю, я хотела заключить сделку – любую сделку, с духами, с богами, с природой, с самыми темными силами, что ни есть – лишь бы они вернули его. Рыдая, я билась в истерике, а надо мной темными вихрями, яркими вспышками шла битва морских рёххов и горфуса.
– Джерри. Джерри, хватит, – с болью попросил Талвани, касаясь моего плеча.
Я с рычанием скинула его руку и развернулась.
– Сделай что-нибудь, Тилвас! Сделай что-нибудь! Что угодно! Ты должен вернуть его, слышишь?!
– Я не могу.
– Убеди кого-нибудь из них! – я вскинула руку вверх.
Полчище рёххов над нами скрывало небо.
– Пусть вселятся в него! Пусть оживят! Мне плевать какой ценой, верни его, Тилвас! Верни!
– Джерри, он уже мертв.
Талвани тоже плакал. Он обессиленно сгорбился, положив руку на плечо Бакоа. Его лицо было серьезным и скорбным, возможно – жестоким, но крупные слезы скатывались одна за другой по его щекам, и увидев это – плач Тилваса, – я поняла, что все
действительно
кончено.
Смерть нельзя отменить.
– Я думала, – захлебываясь рыданиями, всхлипнула я. – Я думала, мы все наконец-то будем счастливы, понимаешь? Что страдания обязательно окупятся. Я… Боги-хранители, Тилвас, я была уверена, что, несмотря ни на что, мы все же достойны счастья. Все вместе и каждый сам по себе. Что Мокки теперь будет дышать полной грудью. Что я смогу снова думать о чем-либо, кроме выживания. Что ты наконец обретешь свободу и найдешь, что ищещь. Что мы втроем… Я не знаю. Я правда верила, что пеплова сказка должна быть со счастливым концом, но…