– Слушай, Талвани, если бы это ты разоружал ловушки, а не яйца трескал, ты бы сейчас иначе пел, – проворчала я.
– Но мы не встретили никого из нежити. Я ждал ее.
– Мы в фамильном склепе, – я пожала плечами, уже убирая трофей в сумку. – Как я вижу, за ним все-таки немного ухаживают, поэтому у нежити не было достаточного количества времени и одиночества, чтобы переродиться и устроить тут веселую жизнь.
– Однако я не чувствую здесь запаха людей.
– Ну, наверное, они все-таки моются перед тем, как навещать родственничков.
– А вот потусторонний запах тут достаточно мощный.
И в этот самый момент откуда-то снаружи раздался сиплый и жадный рев.
Так… Кажется, Талвани был прав в своей парфюмерной оценке.
Мы не успели и шагу сделать из святилища наружу, как в его дверях показалась фигура цавраску. Эта нежить выглядела как земляной монстр в виде старухи, у которой отсутствовало лицо, а руки были обвиты многочисленными прыгучими змеями. В ладонях цавраску сжимали костяные ножи, выточенные ими из человеческих ребер.
Цавраску рождались на забытых кладбищах, которые посещали слишком редко, и самоотверженно брали на себя заботу о покинутых мертвых. Они сохраняли территорию кладбищ в чистоте, но любых чужаков считали незваными гостями и видели в них единственную пользу – возможность упокоить их рядышком со «своими», тем самым расширив владения.
Взвыв, старуха-цавраску вскинула руки, и змеи, разматываясь, бросились на нас шипящим клубком.
Я наискось рубанула по ближайшей из них кинжалом. Потом отскочила вбок, уворачиваясь от брошенного старухой костяного ножа, и потратила несколько драгоценных секунд, чтобы отцепить от себя еще одну змею, пока она не успела меня укусить. Когда я выпрямилась, то увидела, что цавраску заносит нож над Тилвасом, стоящим в углу. Я хотела помочь ему, но в этот момент третий змей вдруг вцепился мне в щиколотку острыми клыками.
Гурх.
Это плохо.
Клыки таких змей были ядовиты: они мгновенно вызывали страшные галлюцинации, однозначно мешавшие соображать. Так случилось и со мной: я не успела отодрать мерзкую тварь и швырнуть ее на камни святилища, а мир вокруг уже затопило искаженной иллюзией.
Краски как будто потухли, сменились палитрой в серых тонах: серые камни, серые змеи, белое пятно старухи. Я увидела, как цавраску воткнула нож прямо в живот Талвани, а он только широко, как-то по-звериному улыбнулся ей в ответ. Его тень на стене превратилась в лисью. Тилвас протянул руки к цавраску, и все вокруг полыхнуло ярко-оранжевым светом, а монстр и его прихвостни страшно завыли, превращаясь, как мне показалось, в хлопья пепла…