Оришейва проделал с выбранной нитью какие-то манипуляции, тогда как все остальные каналы угасли, вновь став прозрачными. Другой ногой паук очертил на полу окружность, которая засияла глубоким черничным светом. Ори натянул нить вниз так сильно, что она, казалось, готова была лопнуть – и коснулся ею пола. Нарисованный черный круг тотчас превратился в бурлящую воронку.
– Готово, – объявил паук.
– Замечательно. Джеремия, Мокки, подойдите ко мне, пожалуйста, – попросил Тилвас.
Я молча шагнула вперед. Мокки, с которого в любой другой ситуации, где им бы вот так пренебрегли, долго не включая в беседу, сталось бы устроить препирательства с последующим факультативным избиением всех неугодных, сейчас тоже с абсолютным спокойствием выполнил просьбу Талвани. Бакоа был напряжен и тих…
Здесь гурх знает что происходит.
Я остановилась на границе черного варева булькающей червоточины и подняла глаза на артефактора.
– И что теперь?
На слепые молочные глаза оришейвы мне смотреть не хотелось.
– Теперь будет немного странное ощущение, – объяснил Тилвас, смотревший на меня с открытой улыбкой. – Не отпускай меня в процессе, договорились? А то потеряешься в энергетических потоках Шэрхенмисты, и всё. Будешь максимум как невнятная тень в зеркалах заброшенных особняков появляться, уборщиков пугать, а реального твоего тела уже не останется… Мокки, и ты тоже держись. Я вижу по блеску твоих глаз, что тебе многое хочется сказать, а еще, кажется, нехило меня отдубасить, но, чтобы это желание осуществилось, надо добраться до Лайстовица, а для этого – взять меня за руку и умудриться пробыть в таком состоянии минут десять…
– Хватит трепаться, Талвани, – процедил Бакоа и, скривившись, сам сомкнул руку на запястье артефактора в стиле живых кандалов.
Я предпочла чуть более классический вариант: ладонь в ладонь, за что получила пугающе дружелюбное пожатие от аристократа.
– Пересадка будет на Дварф-Гауче, – сказал оришейва.
– Отлично, – согласился Тилвас. – Тогда до связи. Веди себя хорошо, паучок.
А потом он шагнул в червоточину и потянул меня за собой. Мокки шагнул сам. Полмгновения ничего не происходило, затем амулет в виде двуглавого ворона на груди артефактора буквально надулся изнутри, взбухнув стеклом так сильно, что я испугалась – лопнет. Глаза Тилваса вновь засветились красным, зрачки стали вытянутыми, а ухмылка – странно-чужой. И тотчас я почувствовала, как невидимая сила хватает меня за майку – совсем как паук оришейва полчаса назад – и куда-то тащит, прямо-таки выдергивает. Хорошо хоть, целиком, а не только внутренности!