– Держись, Джерри! – повторил Талвани.
И я держалась. Мир превратился в безумные всполохи алого цвета – будто языки пламени с вожделением облизывали реальность, – а я вцепилась в ладонь артефактора – горячую, крепкую, всю в саже – и разрешила невидимой нити тащить меня чуть ли не за пупок в неизвестном направлении. Ни Тилваса, ни Мокки не было видно – только море алых огней вокруг и внутри.
В какой-то момент случилась «пересадка».
Это произошло так: мы вдруг снова оказались в нашем пласте реальности (не знаю, как назвать это иначе), причем в каком-то… этническом ресторане, что ли. С трудом я припомнила, что Дварф-Гауч – это городок с большим анклавом кошкоглавых, расположенный на западе нашего острова. И действительно: вокруг в огромном количестве сидели на низких скамеечках и за квадратными столиками кошкоглавые. Разносчица-рысь с кокетливыми кисточками на ушах, увидев нас, так и грохнула поднос с оранжевыми плошками креветочного супа, и со всех сторон донеслось злое рычание и урчание.
– Продолжаем держаться! – приказал Тилвас и в ответ так ощерился на кошкоглавых, что бедняги обмерли на своих местах. А артефактор сделал шаг вперед – мы с Мокки за ним, – и под его ступней вдруг забурлила еще одна червоточина.
Ощущение «дергания за ниточки» повторилось.
А еще несколько минут спустя все закончилось.
Первым делом я почувствовала под босыми ступнями мягкий и немного влажный мох. Потом появилось птичье пение – многоголосое, торжественное и совершенно незамутненное: так могут петь только птицы, которых не донимают круглыми сутками скачущие мимо кебы, всадники и гаррары, не перекрикивают торговцы и не отстреливают из арбалетов гильдийцы в плохом настроении…
Затем возник шум падающей воды. Когда огненные всполохи окончательно угасли, появилась и картинка.
Как красиво!..
Мы втроем стояли в центре потаенной изумрудной долины, спрятанной среди темно-синих и острых гребней гор. Причем с большинства склонов текла вода – узкие и широкие, но неизменно высокие водопады обрывались где-то далеко внизу, насыщая воздух миллионами крохотных капель. Солнце стояло высоко в синем небе, мимо него то и дело стаями проносились птицы.
Под ногами был мох, нежная, мягкая трава и мириады нежно-розовых цветов. Рядом с нами раскинулись какие-то древние развалины – белоснежно-парадные колонны и портики забытого храма или, возможно, обсерватории. Вся долина состояла из таких пластов земли, для каких у геологов наверняка есть специальное и умное название, а вот мне они больше всего напоминали рассыпанные щедрой рукой зеленые чипсы. Вдалеке я увидела горный тоннель, явно ведущий прочь из долины, и рядом с ним – несколько очаровательных избушек с соломенными треугольными крышами. Вдоль всех окружающих нас скал земля обрывалась, заставляя центр долины будто парить в невесомости – по краям находились глубокие ущелья, и моя драматургическая душа решила, что надо обязательно заглянуть вниз, восхититься, но сначала необходимо поговорить о, кхм, насущных проблемах с Тилвасом Талвани.