Одеяло пришлось просить у Потапыча. Старик поворчал, но выдал ту самую тряпку, на которой мы катали Божена на встречу с богами.
— Не переживай, Потапыч! — пообещал я. — Вернём в сохранности!
— Да на хер оно нужно, после мертвяка? Выбросьте. А лучше — сожгите к ипеням!
Глашка, воспользовавшись моментом, попыталась выскользнуть из избушки. Я придержал её за плечи, развернул и мягко отправил обратно.
— Посиди там!
Вчерашнюю ёлку мы с Чупавом отыскали быстро. Ну, как мы? Отыскал Чупав. А я ломился за ним по лесу и тащил одеяло.
Чупав приподнял нижнюю ветку. Я инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая холодного душа. Но обошлось несколькими каплями.
— А где кабан? — растерянно спросил Чупав.
Я заглянул под ёлку. Кабана не было. На рыжей прошлогодней хвое валялись несколько клочков шерсти и отломанная задняя нога.
Бля!
Я пожал плечами.
— Может, утащил кто-нибудь? Бывают же в лесу любители всякой дохлятины.
— Бывают, — согласился Чупав и стал внимательно рассматривать следы. — Гляди, Немой!
Я без особого интереса посмотрел на следы копыт.
— Ну?
— Хер согну! — Чупав пальцами мерил расстояние между следами. — Это не вчерашние следы. Вчерашние — вот. А это свежие. Видишь?
Что там видеть? Копыта как копыта.
Чупав ехидно смотрел на меня.
— Немой, ты же, вроде, деревенский парень.
— Ну, и чего? Трёхногих кабанов я в деревне не встречал!
Кузнец покачал головой и пошёл вдоль следа.
— Вот! Иди сюда!
В луже жидкой грязи отчётливо виднелся отпечаток звериного тела. Кое-где к грязи прилипла грубая бурая шерсть.
Тут даже я понял, что произошло. Кабан реально хромал на трёх ногах. Потом оставшаяся задняя нога увязла в грязи. Зверь завалился набок и долго скрёб копытами, пытаясь подняться. Наконец, встал и похромал дальше.
Охренеть!
Это получается — он ожил, что ли?
— Идём, Немой! — поторопил меня Чупав. — Надо Сытина предупредить.
Мы с Чупавом вернулись к костру как раз в тот момент, когда из шалаша вылез хмурый князь Всеволод. Сушёный дружинник мирно сидел возле костра. Живые топтались в углу поляны и переговаривались вполголоса.
— Бля! — сказал князь. — Как башка-то болит!
Он вытащил из ножен саблю и приложил холодный клинок ко лбу.
— Уф, хорошо! Что тут у вас?
Увидел обтянутый кожей череп и выпучил глаза.
— А это кто? Егорка, что ли? Чего его так высушило?
Князь прокашлялся и с подозрением уставился на Чупава.
— У меня тоже в горле пересохло! И во рту как козёл ночевал. Это не от твоего вина такая херня происходит?
— Егорка с нами не пил вчера! — подал голос один из дружинников.
— В смысле — не пил? — удивился князь. — Как это?