Князь Всеволод услышал стражника и растерянно обернулся.
— И я по приказу князя, — ответил Джанибек.
— Какого князя? — не унимался стражник.
— По приказу князя Добрыни Немого. Сына Ивана Свирепого. Помнишь такого, или память отшибло?
Джанибек кивком головы показал на меня.
Спасибо, бля!
Стражник повернулся ко мне.
— Всеблагие боги!
И так и остался стоять с распахнутым ртом.
Княжича вместе с трупами сдали Гиппократу Поликарпычу. Ему же Сытин передал колчан с отравленными стрелами и деревянную баночку.
— Сделай анализ, Поликарпыч! — попросил он. — И про княжича — держи меня в курсе.
— Ладно! — кивнул сухонький доктор и нацепил на нос круглые очки.
Затем открыл банку и осторожно понюхал. Брови его поползли на лоб.
— Здесь, Вася, и анализ не нужен. Это «сорочий глаз».
— Ты уверен, Поликарпыч?
— Что за «сорочий глаз»? — спросил я.
— Болотная ягода, — ответил Сытин. — Чёрная с белой точкой. Если случайно съешь пару штук — ничего страшного. Но если сок этих ягод попадёт в кровь... Ну, ты видел, как издох княжеский конь.
— А противоядие? — растерянно спросил я.
— Есть, — кивнул Гиппократ Поликарпыч. — Но оно само по себе ядовито.
Охереть!
Это что получается? Сперва княжича одним ядом травили. Потом решили отравить другим, а яды нейтрализовали друг друга?
Бля! Это как же надо насолить людям, чтобы они так активно принялись тебя убивать?
Сытин как будто прочитал мои мысли.
— Может, дед стрелу забыл ядом смазать? — сказал он и пожал плечами.
— Ну, куда вы его понесли?! — закричал Гиппократ Поликарпыч дружинникам, которые втаскивали в его каморку тело стрелка. — Людей — в ледник пока. А эту, с крыльями — мне на стол!
Князь Всеволод подъехал ко мне.
— Видишь, как оно, Немой! — сказал он жалобно. И замолчал.
Я сочувственно кивнул.
— Ты не уезжай пока из Старгорода, — попросил князь. — Если Мишка доживёт... Ладно! Завтра я соберу думу. Покажем тебя боярам.
Я подумал и кивнул князю.
— Хорошо!
Ко мне подъехал Прошка.
— Куда нам теперь, княже?
— По домам, — ответил я. — Пока отдыхайте. Понадобитесь — вызову. У тебя зеркальце есть?
— Само собой, — удивился Прошка. — Вот!
На Прошкином зеркальце стояла цифра «семь».
Заспанный княжеский конюх принял у нас лошадей. Он что-то ворчал себе под нос и угрюмо на нас поглядывал. Конюха можно было понять — спал себе спокойно человек на рабочем месте. Вдруг прискакали, разбудили. А ему теперь коней чистить, поить, кормить. И на хер не пошлёшь.
Мы пешком вышли из ворот терема. Сытин задумчиво насвистывал. Глашка так и шлёпала в моих штанах. Михей нёс подмышкой валенок с мышиным семейством.