Я вгляделся в прикрытый дорогой шубой скелет.
Как же ты дошёл до такого, боярин Хвороба? Ведь был же ты когда-то человеком? Ребёнком был, в игрушки играл. Потом вырос, жил. Любил хоть кого-нибудь. Или нет?
Давай, расскажи мне, перед тем, как окончательно умереть. Это твоя последняя возможность. Ну! Даже в марах было что-то живое. Хотя бы способность бояться.
Я прислушался. Тишина. Кости, которые лежали передо мной, были не просто мертвы. Они словно никогда и не жили.
Охренеть!
Я опустил меч и повернулся к Сытину.
— Михалыч, это не Хвороба.
Глава 22: Погребальные обряды
— В каком смысле — не Хвороба?! — охренел Сытин. — А кто?
Бля, как трудно объяснить-то!
— Не, ну так-то это Хвороба, конечно. Но не весь. Не целиком.
— Ипать, Немой! Вот на кой хер ты вообще заговорил?! — взорвался Сытин. — Ты можешь толком объяснить? Что значит — не целиком?
Я тебе что, оратор? Попробую, блин.
— Михалыч, это тело Хворобы.
— Ну! — нетерпеливо кивнул Сытин.
Я опять замялся.
— Ну, не тело, короче, а... ну, вот это, сушёное. Это как упаковка, бля! А начинки нет.
— Какой, на хер, начинки?! — теряя терпение, взревел Сытин.
— Ну, души нет... Хотя... Откуда у Хворобы душа? Божен, бля! Как эта херня у вас называется? Короче, у меня такое ощущение, что Хвороба не помер, а просто куда-то съипался. Понимаешь?
— Да ну, на хер! — недоверчиво протянул Сытин. — Немой, ты откуда это знаешь? Или просто голову мне морочишь? Ты видел, какие печати на камере? Куда он мог съипаться?
— А я откуда знаю?! Но у меня такое предчувствие, что он нас как-то наипал.
— Так, бля! — Сытин бесцеремонно пододвинул покойника и уселся на край лежанки. — Давайте разбираться подробно.
Никита Ильич выдвинул из-под стола табурет и тоже сел. Божен остался стоять, а я примостил зад на окаменевшую голову демона, которая торчала из стены.
А ничего! Удобно. Только камень холодный.
— Никита Ильич! — спросил Сытин. — Ты что-нибудь чувствуешь?
Начальник темницы задумался и покачал головой.
— Нет. Труп, как труп. Даже воняет не так сильно уже.
— Ясно, — кивнул Сытин. — Божен, а ты что скажешь? Мог Хвороба через твои печати улизнуть?
Божен пожал плечами.
— Я о таком не слышал. Это же колдовство. А колдовать под церковной печатью нельзя.
— Понял. Я тоже ни хрена не чувствую. Без обид, Немой, но ты в меньшинстве.
Бля! Ну, не верите — и хер с вами!
Сытин, видно, всё прочитал в моих глазах. Он поднялся с лежанки и подошёл ко мне.
— Я тебе верю, Немой. Верю, что ты что-то чувствуешь. Но ты ведь и сам не можешь толком сказать — что именно. Так?
— Толком не могу. Но чувствую, — упрямо сказал я.