Да, это потом, уже в конце девяностых, гайцам запретят использовать на службе личный и посторонний транспорт, а пока это даже приветствуется. Несколько служебных машин и полдесятка мотоциклов на все районнное отделение ГАИ не дают возможности привередничать милицейскому руководству. И здесь совковая реальность пока еще играет нам на руку.
Из кустов я выскочил, едва увидев, как клиент уселся на сиденье, а Михалыч тут же прихватил его локтем за горло. Распахнув пассажирскую дверь, я застегнул наручники сначала на правую руку, а потом уже и на удерживаемую Вовой левую.
— Души, пока не обмякнет! Не давай ему воздуха! — скомандовал я майору, а сам раза три, насколько позволяло пространство, коротко замахнувшись, саданул Гарифуллину кулаком в «солнышко».
Умница Нагаев, как только я замкнул наручники на злодее, он умудрился просунуть свою ногу поверх обеих гарифуллинских. Как ни крути, а мой друг самый настоящий кандидат в мастера спорта по самбо. Вот и пригодилось его мастерство в тесном пространстве «копейки».
— Все, Михалыч, все! Отпусти его немного. Не дай бог, загнется! А ты левую руку опять держи! — велел я другу и расстегнул наручники. — Заводи за спинку! — скомандовал я и сам тоже завел правую руку Дамира назад. — Защелкни, Михалыч, я его сам тут попридержу! — теперь велел я уже своему начальнику.
Придушенный и зафиксированный мерзавец в себя пока еще не пришел и я, нащупав у него под ногами рычаг сиденья, потянул его вверх.
— Толкай сидушку вперед, Михалыч! До упора толкай! — продолжал я руководить своим старшим инспектором. — Воот! Теперь он уже никуда не денется! Ты только фиксируй его покрепче, чтобы он рулить не мешал. Начнет дергаться, опять души, пока не обмякнет! Лишь бы не обоссался сука! — я удовлетворенно осмотрел своего спеленатого кровника.
В том, что за рулем того «Москвича» был Гарифуллин, я был уверен. Если не на все сто, так на все девяносто девять процентов. Вряд ли эти твари кого-то рекрутировали со стороны для убийства Сони. Потому что нынешние времена пока еще не те, чтобы киллеры в очередь за работой стояли. Рупь за сто, что дважды судимый за убийство и за нанесение тяжких телесных повреждений Дамир, сделал все сам. И, скорее всего, он не постеснялся потом стрясти с подельников к своей обычной воровской доле дополнительную плату за смерть Софьи.
— Всё, садись в «газон» и едем к институту! — выгнал я с водительского места друга, а сам, закнопив дверцу, захлопнул ее, — Придерживай его! — сейчас я не стеснялся быть грубым и занудным по отношению к Локтионову. И самым хамским образом нарушал субординацию.