Глория вышла в приёмную, через пару секунд оглушительно хлопнув входной дверью. Я сделал хороший глоток пива, поставил стакан на стол и поднялся пройтись по кабинету. Похоже, моя деятельность начала привлекать слишком много внимания. Надо было подумать об этом заранее. С другой стороны, едва ли его возможно избежать. Мда!
В кабинет заглянула Джоана.
— Босс, пока вы мило беседовали, позвонил Мартин Уэллс. Сказал, вы учились вместе. Знаешь его?
— Мартин? Да, конечно. Что ему нужно?
— У него к тебе дело. По телефону обсуждать подробности он отказался. Я записала его на одиннадцать утра. Надеюсь, у тебя нет других дел? Он приедет на поезде из Суррея.
— Хм… Что могло понадобиться от меня Мартину? Ну, ладно, спасибо, — я взглянул на стальные часы-хронограф фирмы «Брайтлинг», купленные с первого гонорара. — О, уже седьмой час! Пойду-ка я посплю. У меня на сегодняшнюю ночь большие планы. Надо набраться сил.
Джоана закатила глаза.
— Умоляю, Кристофер, избавь меня от подробностей своей личной жизни! Мне совершенно не интересно, какие разнузданные оргии ты устраиваешь здесь в моё отсутствие!
— Да, лучше тебе не знать! — ухмыльнулся я, подмигнув девушке.
— Я одна здесь работаю! — объявила она возмущённо. — Твоё счастье, что ты со мной расплатился за этот месяц! Но однажды мне всё это надоест, и я уйду! Имей в виду!
Она скрылась в приёмной, а я налил себе ещё кружку пива и отправился в соседнюю комнату, служившую мне спальней. Жить и работать в одном месте — обычная практика в Лондоне, где аренда довольно дорогая, особенно в центре, а также районах Белгравия, Челси и Вестминстер. Моё Агентство располагалось в Риджентс-парк, но и там снять офис стоило недёшево. Так что я по примеру большинства устроил спальню в смежной с кабинетом комнате.
Обустроил я холостяцкое гнездо крайне просто, если не сказать — аскетично. Вдоль одной стены стоял огромный шкаф, забитый одеждой и обувью. Там были костюмы на все случаи жизни — от комплекта для игры в гольф до сюртуков-визиток, которые следовало надевать на званые вечера. Не было только смокинга. Поэтому его и пришлось заказывать. Большая часть одежды была моего любимого зелёного цвета.
Возле другой стены располагалась кровать со встроенным ящиком для постельного белья. Рядом с ней стоял комод, на котором я поставил фотографический портрет леди Блаунт, родившей тело, в котором я сейчас существовал, и, соответственно, являвшейся в этом мире моей матерью. Я полюбил её всей душой, хоть и не воспринимал как мать. Она была чудесной женщиной. Портрет сделали вскоре после того, как она родила младенца, тело которого я занял. Задержавшись у комода, я слегка коснулся стекла кончиками пальцев. На фотографии леди Блаунт была серьёзной, как и подобает жене высокопоставленного лорда. Думаю, мало кто из окружающих мог похвастать тем, что видел её улыбку. Для всех она была учёным, полностью отдающимся работе. Мне же она улыбалась часто. И всегда находила время для нас с братом. Больше, чем могла себе позволить. Жаль, нет фотографий, даже семейных, запечатлевших её улыбку. Но, глядя на портрет, я видел её живое лицо, освещённое радостью материнства.