Ее имя Джоанна. По сравнению с этой отличной информацией недовольство Матильды казалось пустяком.
Я сдерживался до середины утра, а затем проверил, находится ли Юнг все еще в своей лаборатории. Я ввел его домашний код дрожащими пальцами, мой живот трепетал от внутренней дрожи. Прежде чем код сработал, я поспешно щелкнул переключателем конфиденциальности, отключив видео и изменив свой голос.
На экране появилась фотография Мартина Юнга — добротно исполненный портрет.
— Да? — раздался безличный голос, сгенерированный машиной.
— Я могу поговорить с Джоанной?
— Джоанна в данный момент не может выйти на видеосвязь. Не могли бы вы оставить сообщение?
Я заколебался. Что я мог сказать такого, что сразу же не навлекло бы гнев Юнга на меня?
— Нет, нет, я перезвоню попозже.
Я протянул руку, чтобы разорвать связь, но аппарат заговорил снова.
— Это Томас да Круз?
Мой палец ткнул в выключатель, на лбу выступил пот. Что за игру затеял Юнг? Страх усиливал мою ненависть. Но через некоторое время медленно накапливающийся гнев смыл часть страха. Одно оставалось понятным. Юнг хотел сохранить все это в тайне, что совпадало с моими собственными желаниями.
Я спросил себя, почему Юнг не использовал автоответчик с личностной матрицей, одну из своих самых доходных разработок. Возможно, он понимал, что тщательно отретушированный портрет будет представлять его более привлекательно, чем точная копия его жалкой личности.
Поддавшись импульсу, я набрал свой собственный домашний код. Экран заполнило мое лицо. Под маской спокойной любезности скрывались жесткие черты. Глаза глядели рассеяно, почти мечтательно. Зазвучал мой голос, в хорошо поставленной тональности.
— Привет, — сказал он. — Томас да Круз в настоящее время недоступен. Это искусственная реконструкция, базирующаяся на основе его личности. Однако никакие, сделанные мною, высказывания или обещания не могут распространяться на гражданина да Круза.
После того, как прозвучала юридическая оговорка и включилась личность, его взгляд заострился, и он нахмурился.
— О-о. Это мы.
— Разве так разговаривают с самим собой? — спросил я.
— А как же еще? У меня менее сложный уровень доступа к нашим чувствам, чем у тебя. Ну и? Мне сделать звонок нашей жене?
— Нет, — поспешно ответил я.
Мое лицо в ответ снова пристально взглянуло на меня, холодная полуулыбка изогнула губы.
— О-о? Для моего морального состояния всегда полезно видеть, как сильно разошлись наши личности с тех пор, как ты создал меня.
Я разорвал связь. Экран почернел. Почему-то я ощутил легкую тошноту в животе.