В конце концов, я решился использовать мою червоточину.
Я прорыл свою червоточину тогда же, когда начал работать в «PsychDyne». В то время это просто казалось необходимым; каждый младший аналитик встраивал в систему свой собственный бэкдор[2]. Это было прикольно, это было сложно, это было познавательно, это было практически ожидаемо. У меня даже был разрушительный RAM-вирус, подготовленный для прогрызания дыр в жизненно важных записях корпорации. Конечно, мы были слишком молоды и глупы, думая, что сможем победить программы-фагоциты, которые постоянно патрулировали систему, предупреждая о подобных шалостях.
Но фаги были не столь эффективны в предотвращении утечки информации из системы.
Я дошел до пустующей грузовой площадки, активировал терминал и запустил свой старый бэкдор.
Мне потребовалось пятнадцать минут, чтобы найти код, который Юнг набирал накануне вечером.
На грузовой площадке было тихо и темно. Работники-сервы ушли несколько часов назад, оставив своих мехов стоящими в ряд у дальней стены — отряд мертвых стальных гигантов.
Я принял одну предосторожность. Я позвонил в лабораторию Юнга, выйдя за пределы поля зрения камеры, чтобы остаться невидимым. Через мгновение я услышал слабый, сердитый голос Юнга.
— Да? Да?
Удовлетворенный, я нажал на кнопку отключения. Я подивился, как он мог заставить себя работать так долго, когда дома находилась такая женщина, как Джоанна.
Мои пальцы порхали по клавиатуре; казалось, что мои руки живут отдельной жизнью, и они точно знают, чего им надо.
Она ответила немедленно. Ее красота была еще более ошеломляющей, теперь, когда я был ближе к экрану. Она улыбнулась в знак узнавания.
— О, — сказала она. — Вы тот, кого я видела вчера вечером. Позвольте мне принести извинения за Мартина. Он вовсе не желал быть таким грубым.
Ко мне вернулся дар речи.
— Нет, это я должен извиниться. Я напугал его.
Ее замечательная улыбка стала еще шире.
Я поспешил продолжить:
— Сейчас я опять веду себя невежливо. Меня зовут Томас да Круз. Я работаю с Мартином.
— Джоанна Юнг, — сказала она и изысканно склонила голову. — Я жена Мартина. Значит, вы знаете Мартина. Вы и я, мы оба, должны быть снисходительны к нему.
Ее волосы мерцали, мягкие, как воздух. Я представил себе аромат, который должен витать над этим золотым облаком; на мгновение я почти ощутил этот запах, сладкий, насыщенный. Ее глаза заблестели, и она коснулась своих волос длинными заостренными пальцами.
Она флиртует со мной, подумал я изумленно. Эта мысль снова лишила меня дара речи. На самом деле у меня не было никакого плана на разговор; думаю, что, чего я хотел, так это как можно поизысканнее извиниться и посмотреть, что будет дальше. Все, на что я действительно надеялся, это еще раз увидеть ее. Я почувствовал, что меня охватывает паника.