. Где бы ни находился писатель, он обязан помнить о том, что он носитель и боли, и радости, и печали, и надежды своего народа. И еще одно — он всегда певец, а не псаломщик. Он лекарь, врачеватель, трибун и громовержец. Писатель — усилитель голоса своего народа, он в состоянии донести его стон до самых небес, и он может пронести через тысячи лет свои песни. Но для этого писателю необходимы талант и трудолюбие. Талантом наделяет природа, а трудолюбие нужно выработать самому. Лишенная возможности собирать нектар, пчела погибает в переполненном медом улье, трудолюбие и талант не погибают никогда.
В трудные для Аргези минуты калитка Мэрцишора вдруг открывается, и заходят то Галактион, то Кочя, то перешедший на сторону рабочих потомок древнего господарского рода, взбунтовавшийся «красный принц» Скарлат Каллимаки, а то и все вместе. Параскива спешит с чаем, и друзья начинают беседу или просто молчат. Параскиве иногда хочется спросить, о чем они молчат.
Исполнилось пятьдесят лет великому композитору и музыканту Джеордже Энеску. Друзья заговорили об этом событии, но оно послужило лишь поводом, чтобы заговорить о другом, вспомнить иное время. Под тенистой вишнею в Мэрцишоре друзья вспоминали давно умершего, всеми забытого еще при жизни прекрасного художника Штефана Лукиана. Девять лет пролежал тот парализованный и одинокий в своем скромном домике, и редко кто заходил к нему. Многие считали, что он давно уже покинул этот мир. Аргези навещал его, любил слушать рассказы художника о том, как живут цветы. Лукиан лучше всех знал, что все цветы на белом свете имеют свою индивидуальную, неповторимую жизнь, и он посвятил им свое искусство и самого себя до последнего дыхания. Прикованный к постели безжалостной и неизлечимой болезнью, он никогда не запирал двери своего дома, кто помнил о нем, мог войти в любой час. Бывало, придет показать свою работу талантливый ученик, и тогда Лукиан огромным усилием воли заставлял себя подняться. Всмотревшись в картину, он просил кисть и краски. Один только мазок, и картина ученика приобретала новое дыхание, полотно начинало играть и переливаться всеми Оттенками чуть покачивающегося на ветру при ясной погоде цветка. И лицо художника озарялось мгновенной радостью — он еще может приносить какую-то пользу. Но однажды — он сам рассказывал об этом Тудору Аргези — к нему пришел не ученик, а совсем неизвестный человек в темном плаще. У него не было в руках привычного подрамника с полотном. Смеркалось. Комнату освещала лишь небольшая лампадка, и на противоположную стену легла огромная тень вошедшего. Он достал из-под плаща скрипку и смычок и начал играть. Два часа без перерыва лилась в комнате смертельно больного Лукиана волшебная музыка. Он закрывал глаза, и ему казалось, что все цветы, нарисованные им за целую жизнь, пришли к нему, в знак благодарности запели и медленно водят хоровод по его дому. Через два часа волшебство кончилось, тень спрятала свою скрипку под черный плащ, подошла к кровати страдальца и произнесла, будто прося прощения за причиненное беспокойство: «Простите меня, я Джеордже Энеску…»