— Вааааадииииим.
— Чего тебе, мартышка? — подходит он через минуту уже в папиных домашних шортах и без футболки. Пробегаюсь по его фигуре и с удивлением отмечаю, как сильно он все же возмужал.
— Что, нравлюсь? — усмехается он.
— Иди уже сюда, у меня молнию заело, помоги.
Тут же чувствую его руки на плечах. Он осторожно дёргает за молнию и та спустя несколько попыток поддаётся. Вадим растегивает её до середины спины.
— Спасибо, дальше сама справлюсь. — говорю я, придерживая спереди платье, чтобы то не упало, ведь под ним ничего нет. Но почувствовав, как зачесалась лопатка, бесцеремонно прошу — Хотя нет, спина зачесалась, слева, да, да, вот так.
И Вадим добирается до того самого чесоточного места. Непроизвольно издаю тихий стон от удовольствия и слегка выгибаюсь, подставляя это место его руке.
— Да ты не мартышка, а кошка. — шепчет он мне на ухо.
— А ты бог в чесании спины. Может, тебе стоило пойти на массажиста? Делал бы мне бесплатный массаж.
— Ну, насчёт массажиста — это спорно, но тебе вот массаж иногда делать могу.
— Бесплатный? — уточняю я.
— У всего есть цена, мартышка.
— Договоримся. А теперь все, иди, мне переодеться надо. — скорее прогоняю парня.
— Пф, да что я там не видел?
— С двенадцати лет? — уточняю я.
— Мартышка, ты не сильно-то поменялась, такой же дохлик.
Почему-то его слова меня задевают. В детстве многие в школе называли меня спичкой за слишком дистрофичное телосложение. Поэтому я много сил и времени убила на спорт и тренировки. Дохлик? То есть если он вымахал в такого алабая, то я сразу дохлик? Ну ок.
Стягиваю рубашку и слышу, как Лера зовёт меня со второго этажа. Поднимаюсь по лестнице и захожу в её комнату.
Она смотрит на меня изучающе.
— Что, нравлюсь? — усмехаюсь, но сам раздражен из-за того, что знаю, что в отличие от многих девушек она не видит во мне мужчину.
Лера просит помочь растегнуть ей платье. Сначала туплю, не веря в то, что она серьёзно попросила об этом меня. Одергиваю себя и раздражаюсь ещё сильнее — это ещё раз подтверждает то, что она видит во мне только брата, бесполое существо, перед которым не стыдно.
Задержав дыхание, касаюсь её оголенной спины. Ещё немного и мне снова сорвет башню. Она выгибается. Боже. За что это всё мне? А тихий стон совершенно выводит меня из равновесия.
Зачем-то дразню её, провоцирую. Ну же, идиот, заткнись, тебе же хуже. Но она уже разозлилась и, придерживая платье на груди, стоит передо мной в одних чёрных трусиках.
— Вот это, Вадим Александрович — и она показывает на свою сексуальную попку. — два часа в спортзале на протяжении нескольких лет. — А вот это, — и она тыкает пальцем себе в плоский аккуратный животик, — гребанное здоровое питание и куча слез на утро после вечерних тренировок. Так что не смей, заранец, говорить мне, что я ни черта не изменилась!